Сегодняшний гость нашей традиционной рубрики «Из первых уст» - ведущий исследователь московского центра Карнеги Лилия ШЕВЦОВА. Наша беседа - о том, что происходит в высших эшелонах власти и что ждет страну в ближайшие годы.

- Лилия Федоровна, каковы сегодня, с вашей точки зрения, настроения в кремле, у верхушки российской власти?

- Каковы настроения в наших верхах? Об этих настроениях мы можем судить по действиям наших политиков, по их эмоциональной реакции, по их выступлениям на телевидении и по целому ряду косвенных обстоятельств. Самое интересное, что сейчас в Москве секретов нет. Все, что происходит в верхах, становится очевидным, ну, если не вечером, не на следующий день, то на следующей неделе. Настроения в верхах радикально изменились в сравнении с настроениями в январе-феврале прошлого года. Прошлый год: пессимизм, разочарование, дезориентация, шок, паралич. Январь-февраль прошлого года - это тотальное поражение в отношениях с Украиной, когда мы просто продули наше участие в украинских выборах, это время неудачной монетизации социальных льгот. Январь-февраль этого года - совершенно радикальная смена эмоций, смена поведения, уверенность в себе. Это настроение уверенности в себе еще более подкрепляется уверенностью в том, что, во-первых, у власти есть неограниченные ресурсы возможностей, во-вторых, что у власти нет никаких оппонентов и соперников, и, в-третьих, в том, что Россия возрождается в старом качестве как мощная держава, пусть не ядерная, но энергетическая сверхдержава. Уточню: я говорю о представителях высшей власти. Настроение этой уверенности, самоуверенности порой не дает им возможности адекватно оценить свои действия, свои шаги и приводит к ряду очень досадных промахов, а то и провалов. В нашей реальности настроение есть политика. Когда нет института власти, а есть лишь люди, личности и лидеры, тогда настроение очень часто становится основой политики. И не всегда рациональной и адекватной.

- Какова повестка дня нашей власти на ближайшие два года?

- Если взглянуть на российскую прессу, если даже взглянуть на аналитические программы, которые остались аналитическими, то можно сделать вполне однозначный вывод: власть только и думает о том, как бы самовоспроизвести себя, то есть о парламентских и президентских выборах. Думает о том, кого бы назначить наследником Путина, как гарантировать ему победу, самоизбрание. Но на самом деле все гораздо сложнее. Кремлевская администрация уделяет вопросу поиска преемника и гарантиям его пребывания в кремле после 2008 года процентов тридцать своего времени. На что же уходит семьдесят процентов времени наших руководителей? На перераспределение экономических ресурсов, чтобы удержаться в экономической сфере. Передел не закончился «Юганск-нефтегазом» и «Сибнефтью». Еще нужно посмотреть, что будет происходить между «АЛРОСА» и «Норильским никелем», что будет происходить с империями господ Фридмана, Авена, Вексельберга, Абрамова, металлургическими предприятиями, куда дальше пойдет рост «Рособоронэкспорта». По сути это агрессивная тактика поглощения собственности. И эта тактика не заканчивается национализацией, возвратом под государственный контроль автопрома. На кону и другие предприятия. То есть происходит процесс перераспределения. Не национализация, а перераспределение государственной собственности под контроль ведущих, ключевых кремлевских кланов. После того, как эта собственность попадет под контроль государства в лице бюрократии, с ней можно сделать все, что угодно, в том числе и опять ее приватизировать.

Вторая ближайшая цель верхушки - попытка сохранить единство правящей команды. Это попытка не дать правящей кремлевской команде, которая состоит из разных групп, из разных кланов, втянуться во всепоедающую грызню и войну, сохранить относительное единство как в вопросах основных целей этой системы власти, так и по поводу кандидатуры преемника. А главное - не дать перегрызться из-за собственности, потому что, когда начинается борьба за собственность, тут дружба всегда относительна. Единство команды сейчас важнее, чем выбор кандидата на пост президента. Третья цель - это держать журналистов, технологов, инженеров, медицинских работников, бюджетных работников в счастливом состоянии. Отсюда и идея так называемых национальных проектов, которые должны удовлетворить наиболее обездоленную часть общества. По сути дела, это означает - бросить кость в виде четырех процентов государственного бюджета бюджетникам. И четвертая цель нашей власти - это легитимация страны как сверхдержавы и в глазах общества, и в глазах западного мира. Это значит - не только сформировать экономику, по сути дела, петробензинового государства, но и заставить запад и окружающий мир принять российские правила игры на энергетическом рынке.

- Но это же хорошо - вернуть России роль сверхдержавы.

- Весь вопрос в том, на основе чего строить энергетическую сверхдержаву? На основе нефтедолларовой и газовой экономики? Одна из главных основ нашего государства, нашей экономики, нашего благосостояния, будущее и настоящее сверхдержавы - это газпром. Но газпром - должник, он занимает деньги везде, во всех карманах, на западе. Долг газпрома сегодня - двадцать восемь миллиардов долларов с возможным ростом в полтора раза. Если государственные компании будут продолжать так брать деньги за границей, как берут для того, чтобы выкупить «Сибнефть», когда взяли тринадцать миллиардов долларов в западных банках, которые нужно выплачивать с процентами, то они перекроют суверенный долг России. Как можно построить сверхдержаву, если основа сверхдержавы не имеет тенденции к росту, если основа сверхдержавы должна всем, если у нее пустые, дырявые карманы? Как построить энергетическую державу, когда государство все хапает, когда у хапнутой «Сибнефти», которая и так не грешила высокой производительностью, через полгода после того, как государство поставило ее под собственный контроль, расходы увеличились на пятнадцать процентов за шесть месяцев, а производительность упала на двадцать процентов? Сама идея энергетической сверхдержавы - цель нашей власти - превращается в основную проблему для власти и общества.

- Лилия Федоровна, какие основные проблемы страны вы еще можете назвать?

- Это драматическое, трагическое усиление разрыва между богатыми и бедными. Согласно мировой классификации, если в стране разрыв между богатой верхушкой и бедными составляет четырнадцать раз, то страна нестабильна. Это критерий приближающегося обвала в любой нормальной стране. У нас разрыв превысил пятнадцать раз, несмотря на нефтедоллары, эту иглу, этот допинг, несмотря на подачки в виде нацпроектов и даже на то, что в целом в России стало жить немножко лучше. Стало не тридцать процентов населения ниже черты бедности, как до Владимира Владимировича Путина, а всего лишь двадцать пять процентов. Правда, надо учесть, что население оказалось выше черты бедности потому, что ему додали сто-двести, а то и двадцать пять рублей. И получив эти двадцать пять рублей, ты переходишь из категории, живущей ниже черты бедности, в более высокую. После того, как бюджетники получат по национальным проектам прибавки, проблема еще больше обострится. Смотрите сами: десять тысяч школ получат гранты. Но почему только десять тысяч? Как их выберут? Уже сейчас ясно, что нацпроект не заденет наиболее бедные сельские школы. Когда терапевт и медсестра в городской поликлинике получат прибавку, а медсестра в госпитале и хирург в стационаре - нет, тогда-то и начнут обостряться проблемы расслоения. Надо еще учесть, что бюджетники находятся на содержании регионального бюджета, а налоги собирает Москва: в регионе должно оставаться около двадцати процентов, но Москва вытягивает, высасывает гораздо больше. А оставшихся 16,8 процента недостаточно, чтобы построить дороги, отремонтировать дома и накормить бюджетников. Вот социальная проблема на фоне повышения благосостояния, великолепной цены на нефть и пропаганды первого и второго каналов ТВ о том, что все будет хорошо. Есть еще одна, застарелая, проблема - коррупция. По данным фонда «Индем», по сравнению с ситуацией до 1998 года коррупция в стране выросла в разы. Коррупция всегда увеличивается, когда происходит слияние власти и собственности. Это аксиома. Есть еще ситуация в армии. Она и до случая с Андреем Сычевым была такой же. Сегодняшний цинизм в том, почему эту трагедию стали так активно обсуждать. Да потому, что трагедию этого несчастного мальчика решили использовать для того, чтобы ликвидировать Сергея Иванова - министра обороны, вице-премьера, возможно, будущего президента России. Чтобы устранить его как возможного кандидата в президенты, главным каналам российского телевидения, которые никогда ни на йоту не отступают от заданного сценария, было позволено дать свет этой проблеме. Наши свобода и демократия вообще зависят от того, насколько едина наша элита. Происходит раскол элиты, начинается борьба кланов - нам дают возможность что-то обсуждать.

- Почему же в этой обстановке, на ваш взгляд, народ безмолвствует?

- Думаете, почему наше население практически не откладывает деньги? Появились деньги - сразу их тратить. Потому что такова психология людей, которые не уверены в сегодняшнем вечере и завтрашнем дне. А в ситуации неуверенности нужно как-то разряжаться. И разряжаются: кто водкой, кто покупками. Почему мы все так спокойны и достаточно равнодушны? Почему народ это не очень волнует? Причина - в одном: пока бал правит ее величество нефть, Россия, как и любая другая бензиновая страна, на улицы не выйдет. И слава богу. Но народ не выйдет на улицы только до тех пор, пока цена на нефть не упадет до критической отметки. Специалисты считают, что тридцать шесть долларов за баррель - необходимая цена для того, чтобы наш бюджет был сверстан без дефицита. Ниже цены в тридцать шесть долларов мы провалимся в дефицит бюджета при тех обязательствах, которые берет на себя государство. Но где гарантия, что в ближайшие два года цена на нефть не упадет ниже тридцати шести долларов? Пока нас спасает Китай, которому мы поставляем нефть и газ. Но представьте себе такую сказочную, а может быть, не очень сказочную вероятность: Америка добивается политической цены на нефть ниже тридцати шести долларов за баррель, и наша страна летит к чертовой матери. Вот от каких случайностей зависит наша с вами стабильность. А стабильность и порядок сегодня - главная потребность всех категорий населения, кроме молодежи. Люди хотят стабильности даже ценой благосостояния, ценой демократических свобод. Люди хотят жить спокойно. Это чисто советское: лишь бы не было войны. Народ не видит альтернатив личностных, политических, все осточертело: левый, правый, центристский - надоели все. Кроме президента Путина как фактора стабильности, имеющего рейтинг в семьдесят три процента.

- Как же можно это объяснить: стабильности нет, а фактор стабильности есть?

- Представьте себе ситуацию. К вам в квартиру приходят тетенька или дяденька невыдающейся внешности, средних лет, в серой одежде - таковы правила, чтобы вы этого человека не запомнили. Он знает о вас все: где вы работаете, кто ваш муж, где учатся ваши дети, где ваша квартира. В общем, все. И спрашивает: «А вы доверяете президенту Путину?». У вас хватит смелости сказать: «Нет»? На прямой вопрос о доверии президенту люди, зараженные жизнью в советском союзе, не отвечают правду. Это психология тех, кому за сорок и кто помнит все то, что было, и даже тех, кто моложе, но знает про прослушку, наружку и прочее. Цифры доверия президенту, полученные путем социологических опросов, на самом деле - психологические.

- Хотелось бы вернуться к стабильности-нестабильности. Уж очень все запутано.

- Дело в том, что все факторы нашей стабильности ситуативны. В настоящий момент высокая цена на нефть является фактором стабильности, но если произойдет повторение 1986 года, когда цена на нефть упала в шесть раз и это стало толчком к распаду советского союза, то нефть станет фактором нестабильности. Второе - централизация всех властных рычагов в одних руках. Казалось бы, это гарантия того, что ничего чрезвычайного на политической сцене не произойдет. Но с другой стороны, отсутствие каналов самопроявления на политической сцене - независимых СМИ, независимого телевидения - является мощным фактором нестабильности. Тот факт, что ты не можешь себя проявить, повлиять на то, как решаются твои проблемы - коммунальные, пенсионного фонда или внешней политики - этот факт в конце концов выталкивает наиболее активную часть населения, особенного молодого, на улицы. То есть чем больше сжимается власть в кулак, тем больше политика становится взрывоопасной, разрушительной, несистемной. Сегодня детонатором в любой момент может стать конфликт между единовластием, самодержавием, персонифицированной властью, которая возвышается над нами, нам неподконтрольна, и конституцией, конфликт между властью и необходимостью ее каким-то образом демократически легитимировать. Ведь выборное самодержавие - само по себе нонсенс. Но этот нонсенс живет в российской реальности. К тому же власть всегда хочет себя воспроизвести. Чем больше она хочет себя воспроизвести, тем больше она контролирует выборы. Чем больше контролирует выборы, тем больше себя делегитимирует. Есть еще один конфликт, который уже совершенно очевиден, - это конфликт между амбициями страны, претендующей на роль сверхдержавы, и неизбежностью жить в рамках бензинового государства, практически сырьевого придатка. Может быть, не так обидно было бы оказаться сырьевым придатком Германии, куда мы поставляем тридцать процентов необходимого немцам газа, но мы же становимся придатком поднимающегося Китая, к которому при этом относимся наплевательски. Фактически мы страна, которая живет за счет того, что гонит нефть и газ Китаю и Турции. Такая вот гремучая смесь: амбиции сверхдержавы, экономика сырьевого придатка плюс ядерные ракеты и безответственная элита. И все это в стране, судьба и перспективы которой зависят от того, кого изберут на кремлевский престол. И страна застыла в безмолвии, как перед приходом ревизора. Страна ждет выборов, и страна при этом стагнирует.

- Кто же, на ваш взгляд, придет вместо Владимира Владимировича?

- На мой взгляд, не так важно, кто: Медведев, Сидоров, Пупкин или Бубкин. Судя по логике этой власти, это будет умеренный, незначимый человек. Следующий президент России должен быть никакой - только на этом могут сойтись все правящие кланы. Мистер Путин второй должен быть человеком, который всем гарантирует статус-кво. Иначе повторится ситуация 1999 года, когда в кремлевском клане шла ожесточенная борьба за власть. Если сохранятся нынешние тенденции, Владимир Владимирович Путин покинет кремль согласно конституции. То есть мы будем жить при другой власти, при другом режиме, ведь при смене команд, даже если придет мистер никто, будут меняться люди, политика и многое другое. Может быть, с одной целью - чтобы, по сути, сохранить то, что есть сейчас. Есть и другая концепция, которая рассматривается: в 2008 году выбирают другого президента, а реальная власть переходит к премьер-министру Путину. Но, на мой взгляд, этот сценарий маловероятен: в России никогда не было двоевластия, в России два центра власти невозможны. Мы пока до премьерско-президентской либо парламентской республики не доросли. У нас в любом случае во власть придет один человек. Но такая система вечной не бывает. Когда страна очень уязвима, очень нестабильна, она придет к кризису. А в случае кризиса может наступить такой режим личности, по сравнению с которым Ельцин и Путин покажутся европейскими лидерами. Может быть, нам суждено дойти до конца тупика, испить эту чашу до дна, чтобы после кризиса вывернуть на нормальное развитие?

- Вам не кажется, что в последнее время у нас проводится насаждение образа врага?

- Свежий пример тому - кризис с солью, в котором обвинили Украину. После соли могут исчезнуть сахар, спички, хозяйственное мыло - это очень хороший пример отвлечения внимания народа от более серьезных вещей. А потом объявят, кто виноват. Образ врага является краеугольным камнем в концепции консолидации общества. Но в выборе образа врага есть проблемы. Чечня была врагом, внутренним и внешним одновременно, но Чечню вытравили, вытолкнули из нашего сознания. Потом сама жизнь предложила нам таких врагов, как Украина и Грузия. Врагом можно объявить запад, но Путин - все же прозападник, он не хочет полностью оттолкнуть запад: ему нужно иметь западника Шредера в своей компании как декорацию. В общем, пока власть удерживается от того, чтобы определиться окончательно с образом врага. Все-таки власть понимает, что такое - создать врага, выпустить джинна из бутылки, которого потом не загонишь обратно. Ведь в конечном счете придется искать врагов в собственном народе, окружении, как это сделал Сталин: начал с внешнего врага, а закончил внутренним. Поэтому наверху пока сдерживают насаждение образа врага. Но в случае угрозы власти только образ врага может консолидировать элиту и общество, и тогда власть его обязательно объявит.

  

Галина САВЕНКОВА, г. Ломоносов, Ленинградская область. Газета «Балтийский луч», 31 марта 2006 г.