ОБЪЯСНИТЬ ШАХИДАМ, что есть лучший способ распорядиться жизнью, чем обвязаться пластидом с гвоздями и пойти разорвать себя на куски, ДОЛЖНЫ духовные авторитеты из исламского мира.

Две недели прошло после того, как президент Владимир Путин зачитал свое ежегодное послание Федеральному собранию, а вызванное им ощущение того, что страна наша в кольце врагов, все никак не проходит. А еще бы, два главных посыла – демография и обороноспособность - самым непосредственным образом дополняют друг друга. В прошлом номере мы уже цитировали короля Лира: «Рожайте сыновей, нужны солдаты». Теперь мы хотим попытаться разобраться в том, кто сегодня представляет реальную угрозу нашей стране? В самом ли деле все наше спасение - в ядерных «тополях» и прочих военно-космических радостях? Ведь при всем нашем желании по террористам ракетой с ядерной боеголовкой не шарахнешь. А мы помним, и об этом также не единожды говорил наш президент, что главная угроза России сегодня – международный терроризм. Но что это такое, как с ним бороться и, вообще, понимаем ли мы, о чем говорим, когда употребляем само выражение – международный терроризм? Об этом наш разговор в Клубе региональной журналистики с президентом Института стратегических оценок, профессором МГИМО Александром КОНОВАЛОВЫМ.

ТЕРРОРИЗМ СОВЕРШЕНСТВУЕТСЯ

- Вы понимаете, я не юрист, я - политолог. А юридические вещи – очень тонкие. Поэтому, прежде чем начать наш разговор, я бы хотел дать определение, что такое международный терроризм. У нас говорят: «Война с международным терроризмом». Война с международным терроризмом идет, я с этим вполне согласен. Но выражение это не корректное. Потому что терроризм – это методология. Как можно воевать с методом? Воюют с теми, кто что-то плохое делает, с теми, кто представляет для тебя жизненную угрозу. А чего воевать с методом?

Собственно, террор как метод борьбы известен с незапамятных времен. Еще во времена Великой французской революции в газете «Друг народа» один из ее героев написал примерно следующее: «Если надо для светлого будущего, мы будем сидеть и убивать без суда и следствия десятки людей, если понадобится – сотни, если понадобится – тысячи, лишь бы обеспечить светлое будущее всего нашего народа». В общем, террор в истории человечества известен давно и применяется широко. Как метод.

Однако как бы далеко ни уходил корнями в глубь истории терроризм, его методология постоянно совершенствуется. Практически любое достижение современной цивилизации он способен поставить себе на службу. Наиболее показательный тому пример - теракты в Америке 11 сентября 2001 года, когда террористы захватили и направили пассажирские самолеты на башни-близнецы в Нью-Йорке.

- Я считаю, что с сентября 2001 года мы живем в принципиально ином мире. Мы этого не заметили. Но глазки-то нам этот день раскрыл на очень многое. Сентябрь 2001 года – это новая точка отсчета. После нее надо совершенно по-другому представлять себе угрозу, надо по-другому представлять себе партнеров, с кем нам придется против этой угрозы бороться. Нужны новые методики этой борьбы. Потому что против террористов очень неэффективны танковые дивизии, почти неэффективны авиационные соединения, совсем неэффективны ядерное оружие или ракеты – они просто не нужны.

Собственно, террористы, которые совершили тогда этот сентябрьский теракт, были вооружены, строго говоря, ничем. Они не были вооружены. У них были ножи для резки то ли ковров, то ли бумаги. А вообще говоря, пилотов можно убить и двумя пальцами. Для этого ничего особенного не нужно. Не нужно ножа для резки бумаги. Этому в лагерях Аль-Каиды учат очень быстро. Человеческая плоть очень слаба и уязвима. А оружием-то были сами самолеты. Широкофюзеляжный лайнер: 200 тонн металла, 80 тонн керосина, разогнанный до скорости несколько сот миль в час – вот вам и оружие. В нашу цивилизацию, очень развитую и, вследствие этого, очень уязвимую, встроено миллион таких «оружий» - плотины электростанций, химические комбинаты. В предпоследней книге одной из любимых мной журналисток Юлии Латыниной «Джаханнам, или До встречи в аду» группа чеченских террористов захватывает нефтеперегонный завод на Дальнем Востоке. И даже не для того, чтобы его поджечь и что-то такое сделать – там как продукт переработки нефти выделяется огромное количество сероводорода. Это не яд, но город стоит в низине, между сопками, и, если выпустить этот сероводород, он накроет сероводородным облаком город, и город задохнется. Задохнутся несколько сот тысяч человек. Так что в нашей цивилизации есть очень много встроенного оружия, о котором мы раньше даже не подозревали. Если оно попадет в плохие руки, то вполне может быть использовано как смертельно оружие.

ОНИ СЕЮТ В НАС ПАНИКУ

Врага, как известно, надо знать в лицо. Но что мы знаем об этих международных террористах. Относительно нашей страны мы представляем их не иначе, как чеченскими боевиками, иногда что-то говорим о радикальном исламе и вакхабизме. Но опять же ничтожно поверхностно и примитивно. А если мы действительно хотим победить в борьбе с ними, то, по меньшей мере, должны знать, кто же это такие, международные террористы? И чего они вообще хотят? На взгляд Александра Коновалова, сегодня мы имеем дело с попыткой глобальной экспансии радикального ислама. И ключевое в этой фразе слово «радикальный». Потому что в данном случае ислам используется не как культура и даже не как религия – это исламские лозунги, используемые для прикрытия агрессивной идеологии.

- Это не борьба христианства и ислама, это даже не борьба бедных с богатыми. Это все создает питательную среду, но оно вторично. А чтобы понять, что первично, необходим небольшой экскурс в историю. Долгие годы, десятилетия мы жили в условиях биполярной конфронтации: был «Варшавский договор», было НАТО, и все остальное было вторично по отношению к этому. По всему глобусу велась игра с нулевой суммой. То, что называется «zero sum game». То есть все, что хорошо для нас, плохо для них, и наоборот. И поэтому мы старались, где можно, напакостить им, а они старались напакостить нам. Это была конкуренция двух мегапроектов – либерально-демократического и коммунистического. Коммунистический с распадом Советского Союза благополучно почил в бозе. Не потому, что идеи плохи. Идеи не так уж и плохи: идеи социальной справедливости совсем нелишни оказались даже в либерально-демократическом проекте. Но у коммунистического проекта есть один недостаток: при попытке его практического осуществления получается либо ГУЛАГ, либо фашизм. Ничего другого не выходит. Поэтому коммунистический проект при всех его заслугах мы сейчас вспоминать не будем.

Остался либерально-демократический проект. Но как универсальный, глобальный, мировой он тоже не годится. И в конфронтацию ему начал подрастать радикально-исламистский проект. Осуществляющие его ребята претендуют на то, что знают рецепт счастливого переустройства общества. У них задача – переделать мир. Они бьют в наиболее чувствительные элементы инфраструктуры. Их цель – посеять панику. Их задача – вызвать у нас ощущение, что мы нигде, никем, никак не защищены. В метро садишься – можешь взорваться. В поезд садишься, в электричку – можешь взорваться. В самолет садишься – с тобой рядом может оказаться девушка, которая взорвет себя вместе с самолетом. И даже сидя дома мы не можем ощущать себя защищенными. Дом тоже может взорваться – у нас такие случаи уже были. Целенаправленно в нас закладывается ощущение того, что при всех наших ракетах, при всем нашем ядерном оружии, при всей нашей промышленной мощи мы ничто по сравнению с людьми, которые верят в какую-то идею и готовы отдать за нее жизнь.

Я напомню, что, когда в Москве захватили театральный центр на Дубровке, журналистам НТВ удалось прорваться туда и взять интервью. Один из террористов, довольно молодой человек, сказал такие слова. Их, может, и не стоит на все 100 процентов принимать на веру, но на них надо обратить внимание: «Вы не можете понять, не в состоянии, что мы хотим умереть значительно больше, чем вы хотите жить». Так что это война. Война на уничтожение. Война, в которой победят либо они, либо мы. Когда я говорю мы, я имею в виду практически все цивилизованное человечество. При всей разности наших взглядов – левые мы, правые мы, либеральные демократы мы, или националисты государственники – мы все-таки придерживаемся неких общих ценностей, общих правил, в которых каждая человеческая жизнь – это довольно высокая ценность, особенно в либерально-демократических обществах.

Например, ядерное сдерживание основано на том, что мы можем ответным ударом уничтожить очень много твоих соплеменников. Как сдержать террориста угрозой того, что он погибнет? Он уже обвязался поясом шахида и идет себя разорвать. И разорвать вместе с собой еще 15-20 израильских юношей и девушек на дискотеке. Это действительно идеология. А идеологию нельзя уничтожить из пушки, нельзя уничтожить самолетом. С идеологией надо бороться длительно, серьезно, лишая финансирования, а самое главное - противопоставляя другую идеологию. Есть, наверное, какие-то способы объяснить 19-летней девчонке, которая еще не рожала, что есть лучший способ распорядиться жизнью, чем обвязаться пластидом с гвоздями и пойти разорвать себя на куски. Но это должны объяснять не мы с вами, а духовные авторитеты из исламского же мира.

РОССИЯ УДОБНА ДЛЯ ДЕЙСТВИЙ ТЕРРОРИСТОВ

Александр Коновалов утверждает, что в мире, в общем и целом, уже давно идет война. Война на уничтожение. Противниками у радикального исламизма в этой войне помимо Израиля и США являются еще и Европа с Россией. Причем Россия в этом списке стоит, пожалуй, даже впереди Европы. И не потому, что ненависть к нам столь велика, а, в первую очередь, потому, что в России есть территории компактного проживания мусульман. И это не пришлые мусульмане, а мусульмане, для которых это их земля.

- Россия создавалась, прежде всего, как сплав ислама и православия. У нас есть опыт вековой совместной жизни. Это, кстати, очень ценно. Таким опытом никто не обладает. Во Франции пять миллионов мусульман, но это – пришельцы из колоний. В Великобритании тоже примерно пять миллионов мусульман, но это – тоже пришельцы из колоний. С точки зрения радикалов, работать на этих возможных российских разломах интересно и целесообразно. Поэтому международные террористы, их активно используют.

А еще все-таки у нас очень «раздолбайская» страна. Мы считаем, что если в этот раз не взорвались, то уже все, к нам это не относится. Следующего раза не будет. А случилось и случилось – поехали дальше.

Наконец, мы очень коррумпированная страна. Это создает благоприятные условия для действий любых террористов. Вы помните, когда был Буденновск. Они же тогда говорили, что не в Буденновск ехали, а в Москву. Не доехали – деньги кончились. Гаишники очень жадные оказались, слишком помногу брали.

В этой сказке есть доля сказки, а есть доля истины. Из 140 стран по уровню коррупции мы где-то на 120-м месте. Мы рядом с Габоном и другими интересными государствами. Поэтому для террористов мы сравнительно удобны, у нас легче действовать. Почему? Потому что можно купить за деньги возможность войти в самолет вместе со взрывчаткой. Потому что ни в одной другой стране было бы немыслимо купить билет в зале ожидания на чье-то имя. При этом еще и получить помощь в прохождении контроля.

МЫ ВОЗЬМЕМ НА СЕБЯ ЗАБОТУ О ВАС, А ВЫ ПОЗВОЛЬТЕ НАМ НЕМНОЖКО ТВОРИТЬ БЕЗЗАКОНИЕ

Война с международным терроризмом – процесс интерактивный. Мы влияем на террористов, они влияют на нас. Причем влияют следующим образом. В результате их, так сказать, деятельности очень часто возникает большой соблазн отменить хотя бы часть демократических свобод, ведь в тоталитарном обществе легче ловить террористов: все можно прослушивать, во все можно влезать, любой самолет можно сбивать. Поэтому в плане тотальной борьбы с терроризмом все вроде бы выглядит логично и оправданно: сначала мы их всех «перестреляем в сортирах», а после этого опять вернем - и свободу, и права человека, и все такое прочее. На подобное Александр Коновалов отвечает следующим образом.

- Обмен свободы на безопасность – широко распространенный исторический прецедент. Власти довольно часто в истории предлагали населению обменять свободы на гарантии безопасности. Мы возьмем на себя заботу о вас, а вы позвольте нам немножко творить беззаконие, для того чтобы бандитов переловить, террористов. Но как сказал один из великих американских президентов: «Тот, кто готов обменять свободу на безопасность, не достоин ни свободы, ни безопасности». Правда, сами американцы после терактов 11 сентября приняли Патриотический акт, по которому можно по несколько облегченной процедуре вести прослушивание разговоров. Хотя сейчас, например, в Америке скандал по этому поводу. Выяснилось, что президент Буш давал разрешение на прослушивание телефонных разговоров вне рамок этого Патриотического акта, чтобы найти террористов. Президент выступает и говорит: «Я же для вашего блага стараюсь. Что, мне это надо? Моя задача – обеспечить безопасность американского народа».

И многие его понимают. Но в Америке – это не так, как у нас. Если бы у нас так сказали, наверное, мы бы сильно поверили. Американцы же считают, что это опасное вторжение в частную жизнь. Они обменяли очень незначительную часть элементарных, не базовых свобод на то, чтобы у них был повышенный общественный контроль над действиями силовых структур. И там действительно все очень прозрачно: большие чины выходят, докладывают; все это доступно, продается в магазинах. Доклад по терактам 11 сентября на 800 или 1000 страницах продавался во всех магазинах.

Мы же с вами до сих пор не знаем, что произошло в Беслане. Есть та комиссия, эта комиссия, есть «матери Беслана», и нет никакого представления о происходившем. Стрелял танк или не стрелял? Если стрелял, то после взрыва или до взрыва? И зачем стрелял? Зачем из огнемета стреляли по школе? Вообще, чего было-то в Беслане? Не в смысле начала, а в смысле завершения. Кто-нибудь эту операцию планировал? Почему она началась, почему она была так исключительно по-идиотски организована? Хотя это, может быть, не хорошо говорить. Потому что люди погибли. Люди своими телами прикрывали чью-то абсолютную безалаберность, абсолютную неспособность действовать в критической ситуации.

ПРЕВЕНТИВНОЕ МАССОВОЕ УБИЙСТВО – НЕ МЕТОД БОРЬБЫ С ТЕРРОРИЗМОМ

Недавно Госдумой был принят закон о противодействии терроризму, который вызвал немало горячих споров тем, что, по сути, разрешил сбивать захваченные террористами пассажирские самолеты. Однако не на этом в первую очередь остановился Александр Коновалов, комментируя этот закон.

- Закон о противодействии терроризму, может быть, нам был и нужен. Но вы посмотрите, с чего он начинается. Он начинается с определений терроризма. За стопроцентную точность не ручаюсь, но смысл написанного там следующий: терроризмом считаются насильственные действия, направленные на то, чтобы помешать принятию государственных решений. Да какие, к черту, государственные решения?! Терроризм – это когда убивают людей, а не мешают принятию государственных решений. Опять-таки это писал какой-то бюрократ, которому надо, чтобы не мешали принимать государственные решения, видимо, заключающиеся в том, как лучше пилить государственный бюджет.

Относительно сбивания самолетов. Законом предусматривается, что будет несколько стадий принятия решения. Не просто взлетел – сбили. А что сначала с ним будут пытаться связаться с земли, потом будут подниматься в воздух военные самолеты, задача которых посмотреть, что происходит в кабине пилотов, военный самолет может подойти на близкое расстояние. И только когда будет полная уверенность, что это случай необратимый, тогда будет отдаваться приказ на уничтожение. Ведь не исключено, что они, к примеру, летят с ядерным устройством? А что, если ценой будет даже не 1000 жизней, а целый город?

Я знаю, что надо какие-то меры в этом случае предпринимать, но я не очень уверен в том, что, разрешая такое превентивное массовое убийство, мы защитим себя от терроризма. Я боюсь, как бы однажды наши чиновники нас не обманули, как не получилась бы у нас история подобная той, что произошла с южнокорейским Боингом, который мы сбили над Дальним Востоком. Потом мы много рассказывали, что он со шпионской миссией летел. Но даже если и так, это не оправдывает убийство трехсот женщин, детей, мужчин, которые об этом не знали. Они агентами не были.

Поэтому вопрос об уничтожении захваченных террористами самолетов - не простой. Однозначного ответа у меня на него нет. Таких законов в нашем исполнении я немножко побаиваюсь. Потому что мы всегда ожидаем подвоха от собственной власти. Поскольку доверие между обществом и властью у нас на крайне низком уровне, в отличие от той же Америки.

ПРАВО ОТВЕТА НА АГРЕССИЮ

Но доверяем или не доверяем мы нашей власти, с терроризмом нужно бороться, и с этим никто не спорит. Вопрос только в том, какие способы и методы при этом использовать, как далеко можно зайти в этой борьбе.

- С терроризмом надо бороться не только тем, что заявлять: вот ты школу захватил, мы школу «измочалим», 1000 детей там будет – мы 1000 детей угробим, а все равно террористы тоже не уйдут. Конечно, террористам надо давать понять, что мы будем действовать очень жестко, и не побоимся пойти на жертвы, если надо. Но, повторяю, все-таки у меня есть очень серьезные подозрения относительно закона о противодействии терроризму. Такой закон, кажется, пытались принять в Германии. Конституционный суд признал его неконституционным. С другой стороны, я все-таки хотел бы, чтобы вы не забывали, что мы живем в совершенно ином мире. Он не имеет ничего общего с миром до 2001 года. Это действительно мир, в котором идет война. Война очень серьезная. Здесь речь и о целостности государства, и вообще о его существовании, о наших жизнях, о жизнях очень многих сотен и тысяч людей. Такое время нам досталось и такой мир. И быстро ничего не изменится. Борьба с терроризмом отнимет очень много времени.

Есть четыре основных направления борьбы с международным терроризмом.

Первое - сокращение пространства терроризма. Террористы ведь откуда-то приходят, где-то же они спят и отдыхают, где-то они тренируются, где-то они лечат раны, где-то они чего-то планируют. А есть сейчас хоть одна террористическая страна? Был Афганистан, там было понятно. Правительство талибов поддерживало террористов официально. Лагеря Аль-Каиды легально действовали на афганской территории. В этом случае за террористов ответила страна. Она пригласила бандитов. Бандиты осуществляли свои вылазки с ее территории. Поэтому получай по полной. Поэтому мы первые поддержали американские военные действия в Афганистане. Это было абсолютно легитимное действо, которое называется правом ответа на агрессию в соответствии с Уставом ООН. Но, тем не менее, террористы и сейчас где-то находят себе укрытия. И таких анклавов на земле становится все больше. Это страны с «частичным суверенитетом». Страны, которые провозглашаются суверенным государством, ООН признает их границы, а они контролируют когда 70% своей территории, когда 80%, а когда и 15%. А все остальное вне контроля центрального правительства. Как в этом случае быть? И Америка, и Россия уже провозгласили право превентивных ударов. Хорошо. А финансовые спонсоры? Извините, американцы пока не нашли всех финансовых спонсоров терроризма. А это очень разветвленные сети. Они создали расчетно-кассовые центры по всему миру. И очень быстро переводят деньги из одного уголка земного шара в другой.

Значит, вторая задача – это банкротство терроризма. Терроризм отличается тем, что ему не требуется так уж много денег. Ему не требуются авианосцы, не нужны ядерные ракеты, не нужны многочисленные армии. Но все равно деньги нужны. Нужно учиться летать, если хочешь использовать самолет. Нужно переезжать из страны в страну. Деньги нужны на конспирацию, на какое-то элементарное оружие. Все это стоит денег. Их надо откуда-то брать. Поэтому надо вести очень серьезные расследования по международной финансовой системе, пресекая пути снабжения террористов деньгами.

Третье - существенное увеличение контингента, который на Западе называется «special operation forces» - «войска специальных операций». Их во всех странах НАТО тысяч 25 всего. Сколько у нас – не знаю. Но тоже немного. Силы специальных операций – это малые группы. Это качественно другая подготовка солдата, который долго может действовать глубоко во вражеском тылу и не быть при этом обнаруженным. Он должен находить важные цели в террористических сетях, и наводить на них с помощью спутниковых систем, с помощью беспилотных летательных аппаратов высокоточное оружие с платформ, которое расположено за сотни километров от того места, где он действует. Это еще и внедрение агентуры в террористические сети.

И, наконец, последнее направление – четвертое, то, что у них называется борьба «за сердца и умы» мусульман. Многие террористы мусульмане, но совсем не все мусульмане террористы. И здесь надо вести очень продуманную работу с помощью исламских авторитетов. Не агитаторы из «Единой России» должны прийти, их за ноги повесят, еще на входе. Должны прийти авторитеты именно для мусульманской среды. И они должны быть по убеждениям людьми нерадикальными. Они должны убеждать в том, что радикализм, прикрывающийся исламскими лозунгами – это тупиковая ветвь эволюции. Это как раковая опухоль. Ее надо вырезать. Но где их готовить, и как это делать, наверно, никто пока ответить не может.

НУЖНО ЛОВИТЬ ТЕРРОРИСТОВ НА СТАДИИ ЗАДУМЫВАНИЯ ТЕРАКТА

Коль скоро нам пока не по силам справиться с мировым терроризмом, то, по крайней мере, не мешало бы хотя бы научиться более или менее эффективно от него защищаться. После захвата 1 сентября 2004 года школы в Беслане по всей стране прокатилась кампания, в ходе которой в образовательных учреждениях устанавливали «тревожные» кнопки, нанимали в качестве охранников бывших милиционеров, вводили всякие удостоверения личности. Но можно ли сегодня, спустя почти два года после бесланской трагедии, говорить о том, что хотя бы наши дети надежно защищены от террористов? На взгляд Александра Коновалова, они защищены так же плохо, как и было до Беслана.

- Понимаете, к примеру, в израильскую школу вы не войдете, если вы там не учитесь, если вы не родители. У нас как бы сажают отставного унтер-офицера и делают тревожную кнопку. Ну, увидел он, что в школу заходят террористы, нажал тревожную кнопку, и что? Школа все равно уже захвачена. Израильская школа обязательно окружена забором из стального профиля. Его не перелезешь. А на входе - турникет, через который пропускают по одному и только учеников и их родителей. Танком, наверное, можно свернуть такой забор. А просто так там не пройдешь. Это, я считаю, защита школы. Где-нибудь у нас что-нибудь похожее есть? Да нигде ничего похожего нет. Ну, сидит в некоторых гимназиях внизу сотрудник охраны, который выпускает и впускает школьников. Основная его задача: не дать им убежать с уроков. А если, не дай бог, 10 террористов с автоматами, что он им противопоставит?

Так что, на мой взгляд, никакой особой системы защиты, никаких особых механизмов у нас до сих пор не используется. Единственное, что нам остается, стараться не допускать терактов, ловить террористов до того, как они нанесут вред, ловить их на стадии задумывания теракта. Это очень сложно, порой даже и невозможно, но у нас нет другого выбора, так как опыт стран, которые давно борются с терроризмом, мы пока не используем. Подумайте сами, как мы оцениваем эффективность борьбы с терроризмом, каков критерий: насколько быстро прилетит Шойгу в голубом вертолете и растащит оторванные руки и ноги, и определит, что принадлежало бабушке, что дедушке, что внуку? Во всем остальном мире давно уже используется такой показатель, как количество предотвращенных терактов из задуманных. В том же Израиле он, к примеру, значительно выше 95 процентов.

ВРЕЗКИ

Я не знаю, стоило ли в Беслане идти на условия террористов, которые требовали, чтобы к ним пришли действующие руководители некоторых республик Северного Кавказа. Я уверен, их бы сразу убили. Но, может быть, в том и есть твоя планида: если ты государственно-ответственный человек, и в твоем регионе это случилось, значит, жертвуй жизнью, чтобы спасти 1000 детей. Если ты наслаждался, что ты тут президентствуешь и не бедствуешь, и не сумел вовремя предотвратить это – расплачивайся за это.

Практически у любого террористического движения в России есть кто-то, кто на нем наживается. Давайте зададим себе простой вопрос про Чечню. Мы все время слышим: здание правительства взрывают, президента взрывают, комплексы еще каких-то государственных учреждений взрывают, мосты взрывают, дома взрывают. А кто-нибудь хоть раз слышал, что в Чечне сгорел хоть один бензовоз? Они, что, заговоренные? Мы слышим, что в Чечне воруют нефть и нефтепродукты, что много врезок в трубу, что весь юг России сидит на ворованной чеченской солярке. Что ее продают в трехлитровых банках. Каждый день несколько сотен наливных автоцистерн пересекают границы Чеченской республики в обе стороны, и ни разу, ни одна не загорелась, ни на чем не подорвалась. Это как так? Танки взрываются, бронетранспортеры взрываются, солдаты гибнут, а нефтеналивной машине, которую одной пулей из «калашникова» поджечь можно, ничего не делается. Как известно, «если звезды зажигают, значит, это кому-то нужно». Каждая вышедшая из Чечни машина – это 3-5 тысяч долларов черного нала. Значит, проход обеспечивают как те, так и эти. Значит, это выгодно всем: от Грозного до Москвы. Не нам с вами, а кому-то там, там и там. Если бы это было не так, то и война эта, может быть, кончилась бы быстрее.

  

Алексей КИРИЧЕНКО, г. Абакан. Еженедельник «Шанс», 29 мая 2006 г.