Идея «энергетический сверхдержавы» нравится российской элите, потому что вызывает приятные воспоминания о той стране, где «было время, и цены снижались». Но личные ощущения – это одно, а история – другое. Отец рыночных реформ, экономист, директор Института экономики переходного периода Е. Гайдар завершил работу над своей новой книгой, которая называется «Гибель империи. Уроки для современной России». Современная Россия, конечно, не тождественна СССР – рыночная экономика, растущий стабилизационный фонд показывают, что некоторые уроки мы усвоили. Но знаем об этих уроках пока очень мало. Что нам нужно знать – об этом Егор ГАЙДАР рассказал членам клуба региональной журналистики «Из первых уст»:

- Как подавляющее большинство российского общества воспринимает то, что с нами произошло где-то между 1985-1991 годами? Ну, в Советском Союзе было много проблем, но в целом это была устойчивая экономика, мировая сверхдержава. Потом какие-то странные люди взяли и развалили эту великую державу. Эта картина мира регулярно демонстрируется по телевидению.

У нее есть объективная основа. Крах советской экономики большинство наблюдателей и в Советском Союзе, и в мире действительно не предсказывали и не прогнозировали. Было ясно, что темпы роста снижаются, есть фундаментальные проблемы неэффективности. Но никакой катастрофы никто из нас не предвидел. И, естественно, возникает ощущение, что тогда произошло что-то случайное, связанное не с тем, как устроена советская экономика, а с действиями властей – наших, американских, каких угодно. Вся эта картина крайне далека от реальности.

Ни я, ни подавляющее большинство моих коллег не понимали роль нефти в советской экономике. Советская экономика к середине 1980 годов была крайне сильно интегрирована в мировую экономику и в большой степени от нее зависела. Но в Советском Союзе отношение к внешней торговле было нерыночным. Покупать у империалистов мы не любили. И покупали не то, что считали выгодным, а то, без чего страна не может жить: много комплектующих, сырья. Но в первую голову - продовольствие.

Россия к началу Первой мировой войны была крупнейшим в мире экспортером зерна. В 1963 году, когда Советский Союз впервые в своей истории купил зерно, потратив на это 1/3 своего золотого запаса, Никита Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС назвал это национальным позором.

Этот национальный позор был отражением того, как развивалось советское сельское хозяйство на протяжении 40 лет. В мире всегда индустриализация шла на фоне аграрного роста, а не за счет того, что деревню грабили. У нас же ее ограбили так, что от голода умерли миллионы людей. Реальная годовая зарплата в деревне была меньше, чем месячная в промышленности.

В ситуации крепостного права – отсутствие паспортов, стимулов к работе, стремление любой ценой выбраться в город дало системный отбор. Потом выяснилось, что резервы села полностью исчерпаны, и проблема снабжения города стала важнейшей. И мы начинаем вкладывать туда деньги в огромном количестве, но это не помогает совсем.

К началу 1950-х было две альтернативные концепции. Первая, которая, в конце концов, и победила, – это идея освоения целины. Вторая – концепция подъема нечерноземной зоны. Целинная программа оказалась достаточно успешной: если в начале 50-х государственные закупки зерна составляли где-то 35 млн. тонн, то к 60-м они выходят на уровень примерно 65-66 млн. тонн. Но после этого они перестают расти. Как были 66 млн. тонн – так и остались до конца 1980-х. Но городское население между 1960-м и 1990-м годом увеличивается на 80 млн. человек. Его надо кормить. И что делать?

Но мы же создали мощный промышленный комплекс. Давайте теперь продавать свои промышленные товары. И на эти деньги закупать зерно. Все это мило, но эта тема никогда даже не рассматривалась всерьез, потому что руководство страны знало прекрасно: то, что мы делаем, продать на рынке (если это не сырье) невозможно.

И тогда нам безумно повезло. Как мы теперь понимаем, везение было очень спорным. Это открытие месторождения в Западной Сибири. Поразительные, уникальные, крупнейшие в мире месторождения. На это накладывается беспрецедентный рост цен на нефть на мировом рынке.

Ни один сырьевой товар никогда и близко не был сопоставим с нефтью по роли в мировой экономике. Это рынок крайне непредсказуемый, с уникальными колебаниями цен по отношению к средним многолетним.

Еще 150 лет назад весь мир прекрасно жил без электрической энергии и создал массу великих цивилизаций. А теперь на 5 часов отключают электричество в городе, и мы видим, как вся цивилизация разваливается. То же самое с ценами на нефть. Очень легко привыкнуть, что они высокие. А потом нам говорят: извините, цены в несколько раз упали. Вы будете закрывать школы, закрывать госпитали, снижать пенсии, увольнять армию, демобилизовывать ее? Да? Но не в сырьевых экономиках...

В том, что мы сырьевая экономика, нет никакого позора. Австралия, Новая Зеландия, Канада зависят от сырьевых рынков. Норвегия – самая развитая страна в мире по индексу человеческого развития – очень сильно зависит от сырьевых рынков. Просто надо понимать, что это своеобразная экономика, которая сталкивается с неожиданными вызовами. Экономика Норвегии существенно более диверсифицирована, чем наша. Экспорт существенно более диверсифицирован, чем наш. Но в долях ВВП стабилизационный фонд Норвегии больше российского в 12 раз. Норвежцы не хотят распускать свою страну - а вдруг цены на нефть опять упадут в 8 раз.

Так вот, Советский Союз в это время висел на трех маленьких-маленьких крючочках. Первый крючочек – это колеблющиеся урожаи на целинных землях. Второе - мы, пытаясь освоить нефтяные месторождения, старались делать это как можно быстрей и как можно дешевле. Использовали в добыче методы, дающие быстрые результаты, но чреватые быстрым выходом из строя месторождения. Третий фактор - цена на нефть. Когда урожаи плохие, то даже нефти нам не хватает, мы начинаем покупать зерно за золото. Все это висит на том, что цены на нефть в 4 раза выше среднего уровня за последние 150 лет. И нам почему-то кажется, что так будет всегда.

Цены брежневского периода в сегодняшних долларах доходили до 90 с лишним долларов. А потом взяли и упали в шесть раз за несколько месяцев 1985-1986 годов. Мы оказались совершенно в другом мире.

Вообще-то, советское руководство могло бы и знать, что рынок нефти – необычный рынок. Оно ведь само активно участвовало в политических манипуляциях нефтяными рынками. Я вам зачитаю отрывочек из письма председателя КГБ Юрия Андропова Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу от 21 апреля 1974 года. «Комитет Госбезопасности с 1960 года поддерживает деловой конспиративный контакт с членом политбюро Народного фронта освобождения Палестины Вадия Хаддадом. Главными направлениями диверсионно-террористической деятельности организации является продолжение особыми средствами нефтяной войны арабских стран против политических сил. В настоящее время организация ведет подготовку ряда специальных операций, в том числе нанесение ударов по крупным нефтехранилищам в различных районах мира. Хаддад обратился к нам с просьбой оказать помощь его организации в получении некоторых видов специальных технических средств, необходимых для проведения отдельных диверсионных операций. Полагал бы целесообразным на очередной встрече положительно отнестись к просьбе Хаддада об оказании Народному фронту освобождения Палестины помощи специальными средствами». Можно было бы понять, когда ты играешь в такие игрушки, то на этом рынке может быть кто-то другой, кто тоже решит поиграть в эти же игрушки.

Мы использовали безумный поток нефтедолларов для того, чтобы наделать бесконечное количество глупостей: ввязаться в военные операции в Анголе, в Эфиопии, в Мозамбике, потратить несколько сот миллиардов долларов на помощь вассальным режимам. Ввязались в Афганистан. А это заставило Саудовскую Аравию пойти на переговоры с американцами – в том числе о ценах на нефть. И цены упали.

Окончание следует.

  

Анна СТЕПНОВА, г. Волгоград. Газета «Деловое Поволжье», 4 июня 2006 г.