Дискуссия с журналистами, теми, кто обучался в Клубе региональной журналистики, не может быть простой. А никто и не говорил, что будет легко. Вопросы, на которые мы ждали ответов от сильных и знаменитых, которых мы - журналисты, наравне со всеми людьми в нашей стране, видим на экране телевизоров, читаем в газетах… Как сформировать в людях понимание настоящей свободы? Как призвать к борьбе за эту свободу? У профессии вообще есть будущее? Кто для вас авторитет? Что каждый из вас сегодня делает во имя свободы? Персоны в ответах.

ВОПРОС: Во многом свобода ассоциируется у россиян с хаосом 1990 годов. Сейчас они имеют стабильность. В общем, они выбирают стабильность. Как сформировать в людях понимание настоящей свободы, как призвать к борьбе за эту свободу?

Романова: В мире, в истории были державы, богатые, могучие, сильные, но тоталитарные или была автократия. Если измерять благосостояние народа, вряд ли народ по любым оценкам был бы признан благополучным. Не бывает стран свободных, но с бедным народом. Не бывает стран тоталитарных с народом богатым и счастливым. Контролер. Четвертая власть – средства массовой информации. Контролер. Третья власть – судебная. Им запрещено на выступлениях, например, Буша аплодировать, потому что они никак не должны выражать своих эмоций. Это независимая власть. Мы все время говорим о четвертой ветви власти. Четвертая власть, прежде всего, как раз и наблюдает за тем, как проходит сигнал между гражданином и властью. Не бывает стабильности без слободы.

Венедиктов: Что касается свободы, то, что сказал Сергей Марков: «свобода не существует абстрактно, она существует для чего-то, во имя чего-то. Во имя каких-то ценностей, во имя каких-то целей. Тогда она получает обоснование. Особенно, если мы говорим о свободе средств массовой информации, потому что средства массовой информации существуют не для журналистов, они существуют для общества», в этом и есть наша принципиальная разница. Он считает, что свобода – это инструмент для достижения каких-то целей, а я считаю, что свобода – это состояние и условия жизни, всегда. Это природная ценность каждого человека. И свою природную ценность надо просто защищать.

Ничего не надо делать специального. Расскажите лучше про то в своих материалах, про что не рассказывают другие. Подробнее расскажите про историю с лицеем в Кораллово, объясните вашим слушателям, читателям и зрителям, почему в борьбе с «ЮКОС» ученики лицея в Кораллово, дети погибших пограничников, бесланские дети, будут выкинуты на улицу. Просто на улицу. Почему? Пригласите заместителя генерального прокурора или следователя. Пусть он расскажет, может быть, они действительно собираются детьми торговать. Я не знаю. Рассказывайте все это. Рассказывайте про то, что происходит в Ингушетии, рассказывайте про то, что происходит в Ивановской области. Рассказывайте то, что видите, этого вполне достаточно. Не надо ничего специально делать для того, чтобы воспитывать свободу, потому что ваши слушатели, читатели и зрители не идиоты, у них большой жизненный опыт за плечами, они разберутся. А когда ставите цель: «Я возьму свободу и использую ее для того, чтобы достичь благоденствия», ничего не получится.

ВОПРОС: Рязань. О наболевшем. После 9 мая мы с моей бабушкой не разговаривали недели три. Она сказала, что не имеет права человек, работающий на телевидении, сказать ветерану: «О вас государство не всегда заботится достойно». Она сказала, что нельзя говорить такую правду: «Тебя бы посадили в 1937. Жалко, что тебя не лишили премии».

Пример второй. Коллега должна была делать репортаж о том, как живется медсестрам и врачам, которым дали по 10 тыс. руб. Она приезжает и говорит: «Там что-то не так все хорошо, а надо написать, как хорошо». Я говорю: «Юля, а почему надо написать, что хорошо?». «Но ведь так надо». Хотя задания ей такого не давали.

Третий момент. Когда я ехала сюда и хвастала своим знакомым, что я увижу Парфенова, Такменева, Сорокину, то большая часть моих знакомых спросила: «А что вел Леонид Парфенов? А Сорокина, она как выглядит?». Последний момент. Еще добрая часть моих очень хороших, умных и интересных знакомых говорит: «Ой, на телевидении работаешь? А мы вообще его не смотрим». Я в профессии только 2 года. У меня возникает вопрос в первую очередь к Венедиктову как к историку. Мне очень хочется стать журналистом, а не писателем-фантастом и не пиарщиком. У профессии вообще есть будущее? Если рассматривать с точки зрения исторического развития, эта свобода, которая была, она вернется? Или мы мечтатели?

Венедиктов: Действительно, философский вопрос. Во-первых, я считаю, что профессия существует. Во всяком случае, те, с кем я сталкиваюсь в провинции, эту профессию осуществляют. Мне кажется, что основная проблема в нашей профессии, это такой страх потери места и вследствие этого самоцензура. Это даже у моих журналистов, которые работают на «Эхо Москвы», приходится выжигать каленым железом. Естественно, человек, который находится в профессии, достаточно успешен в профессии, хочет в ней задержаться. Поэтому вольно или невольно он пытается понять какие-то флюиды от начальства, преувеличить их. Не было задания. Что ты боишься? Чего бояться все время? Была история по поводу Беслана про эти 331 заложник. Эта цифра крутилась сутки. Я потом разговаривал с журналистами, которые там были на месте, и говорил: «А почему вы не передавали? Что такого в этой цифре, 1000 или 1200, что вы не могли это передать хотя бы в редакцию?». Что выяснилось? Они не только в эфир не передавали, они и к своим главным редакторам это не передавали. Они говорят: «Мы не знали». Я говорю: «Подождите. Рядом шел митинг, матери стояли. Там 1000 учеников. Ладно, в эфир, почему вы главному редактору не сказали?» Почему об этом не знал Добродеев, почему об этом не знал Эрнст? Откуда они могут это знать? Только от журналистов, которые в поле. Откуда главный редактор крупной компании знает, что эти 10 тыс. не дошли до санитара? Да он от вас должен это узнать. Вы должны это написать. Он потом это вычеркнет, это будет на его совести, но не на вашей. А если вы с самого начала: «Ой, чего будет? Ой, он мне скажет, зачем я так написала», тогда вы не в профессии. Я говорю банальные вещи. Честность в профессии: увидел – написал. Ваше дело – это. Вы работаете в поле. Напишите, отдайте в свою газету, отдайте на свою телекомпанию, отдайте на радиостанцию. Прекратите заниматься самоцензурой. Мы вас сами отцензурируем, как редактора. Но вы прекратите это делать. У нас главная проблема в этом. И если вы это делаете, вы в профессии. Это как со свободой: «Для чего я это делаю?». Да не для чего. Это честно. Для себя вы это делаете.

ВОПРОС: Брянск. Выступавший перед вами Гришковец говорил, что журналист – плохая профессия, потому как многие наши коллеги поступают так-то и так-то. Мы тоже могли бы сказать, что Гришковец коллега Петросяна. Мы выбираем. Нам приходится выбирать, кого смотреть, кого слушать. Перед этим выбором стоите так же и вы. Нам интересно узнать, кто для вас авторитет, помимо тех СМИ, с которыми вы сотрудничаете, работаете. Кто это?

Любимов: Мне нравится Интернет-ресурс «Русский журнал», мне нравятся «Известия», на канале «Культура» мне нравится шоу Архангельского. Я обязательно смотрю федеральные новости. Не потому, что я в них верю или потому, что они мне сильно интересны. Во-первых, мне интересно, как реализуются те или иные пиар-проекты. Во-вторых, мне интересен этот стержень, где находятся сегодня интересы власти в части тех 5-10 новостей, которые выбраны из потока. Я помню, как это происходило, когда я руководил программой «Время». Мне интересно, как это происходит сейчас. Из газет я с большим интересом читаю «Коммерсант», «Ведомости». Мне достаточно понятно, кто стоит за теми или иными идеями, которые выражаются. Нет ни одного средства массовой информации сегодня, которое свободно. Я не понимаю, что такое свободное средство массовой информации и, честно говоря, не понимал. «Ведомости» зависят от «Санома Корпорэйшн». И вы никогда не скажете ничего, что будет противоречить «Санома Корпорэйшн». Попробуйте.

Венедиктов: А как «Газпром» влияет на «Эхо Москвы»? Расскажите мне, как наш владелец «Газпром» руководит нашей информационной политикой.

Любимов: Я знаю как, и не скажу. Есть публичная сторона, есть непубличная. Мы сейчас не это обсуждаем. Спросили про источники. Мне достаточно. Я читаю много в Интернете. Я смотрю некоторые программы зарубежного телевидения. Мне кажется, у меня картина вполне полноценна. Я не испытываю голода в информации.

Марков: Меня с одной стороны интересует информационный ряд. Просто события, чтобы они не выпали. Здесь я смотрю strana.ru. С другой стороны, меня интересуют политические позиции. То есть, как различные политические силы оценивают те или иные события, которые произошли в мире и в стране. С этой точки зрения меня интересует позиция либералов, чекистов и мейнстрим. Мейнстрим я беру с «Первого канала» и РТР. Чекистов я беру с программ Леонтьева и Пушкова. Либералов я беру из «Известий», немного «Коммерсанта». «Известия» – это очень либеральная газета. Либералы есть разные. Условно говоря, в «Коммерсанте» – оппозиционные либералы, в «Известиях» – пропутинские либералы. Затем, интересует позиция, которую занимают различные международные группировки, поэтому я считаю, что нужно каждый день читать, что пишет иностранная пресса. На inosmi.ru дают переводы. Плюс есть Би-Би-Си и СиЭнЭн, Фокс Ньюз. В последнее время Си-Эн-Эн мне не очень нравится. В принципе, нужно обязательно читать аналитику. Поэтому нужно залезать в профессиональную литературу и читать аналитику. Если не знаешь аналитики, то не сможешь составить свое мнение.

Венедиктов: Я не буду перечислять все, что сказали. У нас в течение года появился очень любопытный источник информации, которому мы не очень сильно доверяем в смысле обобщения, но откуда часто черпаем очень интересные факты. Это блоги, живые журналы. Причем мы делаем это достаточно профессионально. Когда в каком-то городе наводнение, мы находим блоги людей, которые живут в этом городе и оттуда получаем доступную информацию, и ставим ее в эфир, с ссылкой на блоги. Там просто свидетели. Мы знаем, что свидетели могут ошибаться. Но поскольку он видел это своими глазами, мы это используем.

А что касается авторитетов, то я по жизни без авторитетов. Я сам себе авторитет. Естественно, так же как у Сергея и Александра, у меня очень много сегментарных интересов. Но если говорить о 4 газетах, которые я обязательно первыми пролистываю в машине, это «Ведомости», «Коммерсант», «Московский комсомолец», «Независимая газета». На мой взгляд, стали очень быстро подниматься «Московские новости» с приходом Третьякова. Единственный, кто напечатал полностью речь Чейни, были «Московские новости». Теперь понятно, что обсуждать. А то все кричали: «Волки, волки, вот они бегут». Но покажите хоть клочок шерсти. Вдруг это овца. Третьяков это сделал, поэтому сейчас я внимательно читаю «Московские новости».

Хакамада: Я уверена, что середина XXI века не будет веком информационных технологий. Уже сегодня есть диагноз о том, что человек не может перерабатывать бешеное количество информации, особенно, современный человек, который использует Интернет. В конечном счете, он растерялся окончательно, он не понимает, где мейнстрим. Он вообще ничего не понимает. И чем больше он получает информации, тем хуже у него с пониманием. Это реальный факт. Поэтому я очень сухо потребляю информацию, чисто практически. А решения я вырабатываю за счет интуиции. А интуиция возникает, когда вы читаете много художественной литературы, когда вы смотрите много кино, когда вы много общаетесь с людьми из сферы, никак не связанной с вашей профессией. И тогда возникает интуиция. И я уверена, что XXI будет веком замены информационных технологий технологиями, которые на базе накопленной информации позволят человеку интуитивно, как сверхсуществу, вырабатывать оптимальные решения в своей жизни, для общества. И будет что-то выработано. Поэтому я считаю, что молодым журналистам уже сейчас надо тренироваться. Попытайтесь не глотать столько информации. Попытайтесь слегка остановиться, закрыть глаза, подумать и почувствовать, куда идет страна. Мне кажется, вы почти все поймете.

Романова: Читаю все, где есть буквы. Авторитеты: колумнисты и комментаторы в Газете.ру и публичные лекции в Полит.ру. Из телеканалов, то, что есть в НТВ+: «365», «24 док». Это лучшие документальные фильмы, лучшая российская публицистика. Там и Сванидзе, и Парфенов. И «Культура», потому что там тоже что-то есть.

ВОПРОС: Курск. Поскольку у нас «время действовать», и мы кругом об этом читаем, Алексею Венедиктову можно не отвечать на вопрос, он делает это каждый день. Что каждый из вас сегодня делает во имя свободы?

Романова: Мне кажется, не надо ничего делать во имя чего бы то ни было, в том числе и свободы. Надо просто честно жить, работать, выполнять свой долг. Во имя чего? Потому что так надо.

Хакамада: Я посадила дерево. Родила дочь и сына. Написала книгу. По-моему, это очень много.

Любимов: Не могу сказать, что во имя. Может быть, я нахожусь в несколько привилегированном положении по сравнению с другими многими моими коллегами. Я часто имею возможность выбирать, что мне нравится. Я сейчас не вижу какого-то такого исторического момента, чтобы что-то делать во имя свободы. Когда Путин против Лужкова или особенно Ельцин против Зюганова, вот тогда… Я уже не говорю про 1991 год и 1993 год. Вот таких ситуаций нет. Немцев под Москвой нет, все ходят в «ИКЕА» и спокойно покупают то, что им нравится. Сейчас из всех проектов, которыми мы занимаемся, мне очень интересны и реалити-шоу, которые мы делаем, и сериалы. Ближе мне исторические сериалы. Скажем, сейчас мы делаем сериал «Убийство Распутина». Мне кажется, что это очень важно и интересно, увидеть эти исторические события по-современному, взглянуть на них иначе. Возможно, в этом тоже есть какая-то часть свободы.

Марков: Мне кажется, что понятие свободы очень серьезно изменилось за последнее время. И наша страна особенно остро это прочувствовала. Если раньше это была свобода сказать, то потом это стало свободой быть услышанным. Сейчас в современном обществе это свобода иметь собственное мнение и не стать инструментом чужих манипуляций. Я считаю, что для расширения пространства свободы сегодня важно помочь людям иметь собственное мнение, иметь знание. Лично я вкладываю достаточно много своих усилий в расширение образовательных программ для того, чтобы наша становящаяся элита обладала большими знаниями и была свободна от манипуляций.

Ясина: Я хотела бы прокомментировать то, что меня поразило за эти 2 часа. Очень четко, в основном из уст Сергея Маркова, звучало: «ужасные 1990», «пропащие 1990», «разруха, хаос, кошмар, потерянные, пропавшие годы». И потом мы говорим, что неправильно, что происходит сейчас. Решили, что тогда все было плохо, а теперь взяли, зажали, исправили. И пресса тогда плохо писала, потому что была свободна, и голосовали плохо, потому что были свободны. А сейчас все исправляется. Я считаю по-другому. Я считаю, что как раз этим вы манипулируете, говоря о том, что 1990 – это пропащие, такие-сякие годы, манипулируете сознанием людей. Только в процессе хаоса может что-то появиться. Нельзя вырастить рыбок в аквариуме, в котором сварен бульон. Сейчас сварен бульон из аквариума, в котором росли рыбки. Рыбки плавали, как хотели. Может быть, потом можно было бы этих рыбок в процессе их собственного обучения, их собственного опыта научить делать что-то лучше, чем они делали в те самые 1990 годы. Я лично уверена, что если бы губернатор Евдокимов дожил до конца срока, за него бы не проголосовали на второй срок жители Алтайского края, которые проголосовали по-приколу, а потом переживали по этому поводу. Нельзя рассуждать о том, что если людей построили и заставили идти строем, то они когда-нибудь научатся ходить самостоятельно. Если вы ребенку не даете ходить, он не научится ходить. Если вы людям не даете голосовать, они не научатся голосовать. Если они не могут высказывать собственное мнение, они никогда сами не создадут тех рамок, в которые это нужно заключать. Поэтому я считаю, что 1990 годы были правильными годами, потому что в эти годы мы росли. И свобода слова давала эти возможности, и свобода выбора давала эти возможности. А сейчас мы остановились. Дай бог, чтобы мы не пошли в обратном направлении. Это ответ на вопрос, что будет. Пока не знаю, что будет. Но стоять на месте нельзя. Надо обязательно двигаться вперед. А двигаться вперед нам дает возможность только свобода. Прежде всего, это свобода выражения собственного мнения. Как журналист, я в этом уверена.

  

Екатерина ПЕНЬКОВА, г. Курск. Информационный портал KURSKCiTY.RU, 13 июня 2006 г.