16-го июня в Абакане на территории Преображенского парка состоялась торжественная церемония установки закладного камня на месте будущего архитектурно-паркового комплекса «Добрый Ангел Мира».

Среди кавалеров ордена «Меценат» - глава республики Хакасия Алексей Лебедь и мэр Абакана Николай Булакин.

Общественное движение «Добрые Люди Мира» при поддержке международного Благотворительного Фонда «Меценаты Столетия», возводя памятники «Добрый Ангел», ставит своей задачей объединение благотворителей и меценатов всего мира. Объединение для помощи ближним.

Наш архитектурный комплекс, один из первых в России, будет возведён на одном из самых красивейших в Абакане мест, в окружении Преображенского храма, Дворца молодёжи и фонтана. Деньги на строительство - добровольные пожертвования.

У каждого человека, оказывающего помощь нуждающимся, свои мотивы для действий и свое отношение к возможности пиара.

Зачем одни люди помогают другим? Потому, что так велят сердце и совесть? Ради славы или самоуважения? И нужно ли нашему обществу знать о благотворителях?

Ответы на эти вопросы пытались найти в ходе «круглого стола» на Форуме Клуба региональной Журналистики в Москве известные в России благотворители.

Итак, участники «Круглого стола»:

Ирина Ясина - координатор закрытого фонда «Открытая Россия».

Лариса Зелькова – генеральный директор фонда Потанина, который является одним из самых крупных доноров в области образования и культуры. Пример - замечательный конкурс «Музей в меняющемся мире», который проходит уже несколько лет, и помогает маленьким провинциальным российским музеям выжить.

Вячеслав Лысаков - организатор инициативы граждан России в защиту водителя Щербинского.

Ирина Юрна – директор программ фонда Форда (проекты, поддерживающие и культуру, и современное искусство, и архивы, и борьбу со СПИДом)

Екатерина Чистякова – журналист, работает в программе «Голоса России». Эта программа посвящена благотворительности в целом. Член инициативной группы, которая собирала доноров крови для детей больных онкологическими заболеваниями.

Владимир Познер - президент общественной организации «Академия российского телевидения».

Обмен мнениями происходил параллельно развенчанию мифов, которыми овеяна тема благотворительности.

Миф первый. В нашей стране благотворительности нет. Есть просто разговоры.

Миф второй. Главным благотворителем должны быть не частные фонды, а государство. (Исследования на эту тему провел Фонд доноров. Буквально 70% населения на вопрос: «Кто же должен заниматься в стране благотворительностью», ответили, что государство).

Миф третий. Все иностранные доноры – это шпионские организации.

Миф четвёртый. Благотворительность доступна только богатым, это 100% пиар, замаливание грехов.

Благотворительность – в руках общества, а не государства

Лариса Зелькова:

- Я думаю, что корень существования мифов, состоит в том, что мы, российское общество, не осознали еще до конца какие интересы у нас, как у граждан России, есть общие. Какие интересы есть индивидуальные. И вот отсутствие этого понимания рождает проблему под названием «непонимание, что такое благотворительность».

Ответ, что главный благотворитель в России – государство, показывает, что люди не знают, что есть благотворительность. Вот я и мои коллеги в нашем фонде считаем, что благотворительность, безусловно, есть инструмент социальный, находящийся в руках общества, граждан, а не в руках государства.

У государства есть социальные обязанности, которые находятся в другой области деятельности. И государство обязано нам с вами предоставлять определенные услуги в этой сфере. Как оно это делает – это уже другой вопрос.

Еще одна проблема состоит в том, что в нашей стране благотворительность воспринимают как удел богатых, виноватых, кому-то чем-то обязанных. Это какое-то странное неравенство, которое мы сами в себе выращиваем. И когда человек себе объясняет, что у него очень мало денег для того, чтобы заниматься благотворительностью, он сам себя ставит в ущербное положение. К сожалению, таких ущербных положений внутри каждого из нас довольно много. Я убеждена, что до тех пор, пока мы так будем относиться к своим собственным благотворительным позывам, к глобальной благотворительности иначе относиться мы тоже не сможем.

По разным оценкам совокупный благотворительный и социальный бюджеты тех, кто в России занимается такого рода деятельностью, составляют от 1 до 1,5 млрд. долларов в год. Это колоссальные ресурсы. Я не согласна с тем, что о благотворительности никто не должен знать.

Во-первых, если общество заинтересовано в том, что бы кто-то занимался общественно значимыми проблемами и тратил на это деньги, то непонятно, почему общество не хочет об этом знать.

А вторая сторона вопроса. Мне не очень нравится политика: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Я бы хотела, как гражданин России знать, кто, какие ресурсы потратил на решение каких проблем. Я хочу иметь возможность общественного контроля за благотворительностью. Не государственного, еще раз подчеркну, а общественного. И в отсутствии информации контроль просто невозможен.

История с Юриком

Вячеслав Лысаков:

- Я расскажу на примере совершенно неожиданной темы, которая возникла в работе нашей общественной организации, казалось бы, далекой от благотворительности – это Общественная организация автомобилистов «Свобода выбора». Мы занимаемся защитой своих интересов, прав, пытаемся выйти на конструктивный диалог со всеми ветвями власти. Автомобильная проблема – это достаточно сложный социальный пакет проблем.

На нашем сайте иногда обсуждаются жизненные общеинтересные темы. И вот появилось письмо - сообщение некой женщины, свидетельницы того, как ее соседка по роддому, родив двоих детей, оставила больного мальчика с пороком сердца, взяв девочку и уйдя из роддома. На нас обрушился абсолютнейший шквал реакции в основном, конечно же, женщин. Все пространство постсоветского СНГ плюс отзывы из Америки, Канады, Германии просило дать адрес этого Юрика с тем, чтобы его усыновить. Люди не только богатые.

Мы стали разбираться в ситуации. Оказалось, не все так трагично. Ребенка прооперировали. В основном все стали клеймить мать. Но высказывались предположения, что, возможно, у матери нет физической возможности материально взять двоих детей. Может быть, негде жить.

Оказалось, что ребенка нужно было возить в поликлинику, собирать анализы. У матери нет транспорта, у нее достаточно тяжелые жилищные условия. И она оставила мальчика не потому, что она его бросила, а для того, чтобы взять после того, как ему сделают операцию. Но, тем не менее, женщины абсолютно не хотели этого слышать и продолжали требовать: «дайте нам адрес, мы хотим усыновить Юрика и ему помочь». Удалось вывести эту тему на некое обобщение. Мы сказали: «Товарищи, детей-то много и в ваших городах. Вы обратите внимание на брошенных, на больных».

К нам пришли женщины-волонтеры, которые профессионально занимаются как раз благотворительностью. Среди них богатых очень мало, как оказалось. Эти женщины, получающие среднюю российскую зарплату, имеющие свои семьи, свои проблемы. Они собирают вещи, деньги, питание, памперсы. И, грубо говоря, на своем горбу развозят по роддомам, по домам ребенка. И эти женщины попросили у нас помощи как у мужчин, как у автомобилистов. Перевезти. У них проблемы с транспортом. Мы помогли, да. И сейчас в настоящее время идет активная работа.

Причем, процесс пошел уже по другим городам. Там где наших представительств нет, наши ребята обращаются на местные автофорумы, автоклубы. Ведь машины-то у мужчин есть. Ведь можно же выделить один день в неделю или месяц для того, чтобы сделать простую вещь: загрузить 100 – 200 кг памперсов и отвезти в какой-то городок рядом в детский дом.

Народ откликнулся. Вот Одесса просит привезти, Киев и так далее. Мы в некотором замешательстве. Я сказал: «Девочки, мы вообще не транспортная контора, мы общественная организация автомобилистов, у нас своих проблем полно. Но постараемся что-то сделать». Я договорился с профсоюзом, с журналом «Дальнобойщик», чтобы они разместили эту информацию. Дальнобойщики, которые следуют пустые или у них есть место, смогут ли они захватить памперсы, питание, горки разборные там, игрушки, мебель, ковролин, унитазы сейчас вот лежат в Москве. Девочки не могут их доставить за 800 км от Москвы. То есть, проблемы, на самом деле, житейские, и женщины просто растерялись, потому что они все это достают, выбивают, а транспортировать – проблема, это стоит больших денег. Ну, вот таким образом эта тема стала и гуманитарным проектом для нашей совершенно далекой от этих вещей организации.

У нас есть автомобилист, у которого 17 приемных детей. У него детский семейный дом в Белгороде. Мы ему помогаем по мере сил. У нас есть другой гуманитарный проект. Девочка, молодая женщина получила инвалидность в Подольске. Наш юрист бесплатно занимается, выбивает через суды компенсации и так далее, и так далее.

Но вот такая глобальная проблема, то есть, организация, не занимающаяся благотворительностью, все-таки смогла организовать людей на доброе дело. Я думаю, что это доброе дело зачтется нам всем когда-то в свое время.

Про шпионов и про добро среди элиток и трущоб

Ирина Юрна:

- Я, в общем, шутки про шпионов не поддерживаю. Я представляю американский Фонд Форд. Одна из проблем – это то, что в нашей стране просто не очень знают, что такое профессиональные благотворительные организации, что это не всегда гуманитарная помощь. Есть несколько журналистских стереотипов: «Почему американцы дают деньги на благотворительность в России. Просто так деньги не дают». И, в общем, из-за того, что это не объясняется – это вопрос непонятный.

Второй вопрос: «Почему вы не отдаете деньги в детские дома или детские больницы, а поддерживаете российскую культуру? Может быть, вы, таким образом, из нее делаете американскую?» И третий стереотип – это то, что деньги могут получить только знакомые, или каким-то образом приближенные организации.

Я отвечаю за программы по культуре, искусству и журналистике.

Когда меня спрашивают, почему американцы дают деньги на Россию, я говорю, что наш фонд, например, работает еще там во всех регионах мира, и в Африке, и в Азии. Объяснить, почему они дают деньги… В русской литературе это называлось разумным эгоизмом.

Странность нашего общества заключается еще и в том, что все люди хотят жить в элитных домах. Но элитные дома как-то часто стоят посреди трущоб. И вот это представление о хорошей жизни, элитной и так далее, немножко в нашей стране перекошено. Вот так и живя в богатой благополучной стране, я думаю, что это и зов души помогать кому-то другому.

Но в этом есть и разумный эгоизм. Ты живешь в мире, который становится совсем небольшой. И чем более благополучен, спокоен и развит этот мир, тем нормальнее ты там себя чувствуешь.

В основном мы работаем на регионы, поддерживаем довольно своеобразные организации. Мы поддерживаем то, до чего у государства руки не доходят или никогда не дойдут.

Мы вот уже 7 лет поддерживаем государственные аудиовизуальные архивы. Вот уж почему их государство не поддерживает – это долгий разговор. Фото-кино документы, никакого американского влияния на это нет. У меня нет идей, как перестроить, как заниматься современным искусством, у меня нет музыкального слуха, но мы поддерживаем много музыкальных проектов. Мы поддерживаем людей, в которых верим.

Я знаю случаи, когда люди боятся обращаться в Фонд Сороса. Ладно бы люди боялись, государство боится. Канал «Культура» боится ставить передачи по «Культуре», в которых написано «при поддержке Фонда Форда».

У меня один из первых грантов был, который я навязала лично Санкт-Петербургскому архиву кинофотодокументов. Там самый мой любимый гранполучатель директор Александра Александровна, которой сейчас 75 лет исполнилось. Выяснилось, что у них лучший фотоархив страны с XIX века там фотографии всех императоров и все, которыми сейчас почему-то гордятся больше, чем всем остальным. Но у них был один болгарский компьютер. Сейчас мы им все компьютеризировали.

Мы не занимаемся своим PRом вообще. Издания часто отказываются давать ссылку на то, кто профинансировал. Но если мы профинансировали большую выставку, которая идет в Третьяковке, и по телевидению вырезают, что это при поддержке Фонда Форда – это не прилично.

Если не можешь подарить деньги, сдай кровь

Екатерина Чистякова:

- Если бы благотворительности не существовало, не существовало бы очень многих медицинских технологий в России в принципе. Потому что, например, государство не принимало участия в развитии отделений трансплантации костного мозга в российских клиниках. Они сделаны полностью на благотворительные средства, и дети имеют возможность лечиться уже, наверное, лет 10.

О том, что благотворительность – это дело только богатых. Так исторически сложилось, что мы группа «Доноры – детям», мы вовсе не собирались делать никакую организацию, мы просто пытались найти доноров крови для ребенка 3 года назад. Мы давали объявления, и во многом благодаря поддержке СМИ, к нам обратился первый большой поток доноров. И вот из этих людей сформировался тот круг, который нас поддерживает, тот круг благотворителей, и это далеко не состоятельные люди.

Донорство крови – это вообще удел любого практически здорового человека не зависимо от состояния кошелька. Я должна сказать, что размер пожертвований не имеет значения. Поскольку наша группа занимается помощью детям больным раком, у меня есть пример из американской жизни. Там есть госпиталь святого Иуды, который был построен полностью на благотворительные пожертвования. Существует он исключительно на благотворительные пожертвования. Вот средний размер пожертвования в этом госпитале при дневном бюджете госпиталя млн. Так что я думаю, что благотворительность – это дело каждого, кому хочется чем-то помочь. И если человек не может подарить деньги, он может подарить кровь, он может оказать волонтерскую помощь. Даже такая помощь, как пакет стирального порошка в нашей больнице – это очень, очень существенно.

В Москве проходила акция «Сухая попа», когда люди приносили пачки памперсов. Это, в общем, не очень разорительно, но это была огромная, огромная помощь детским домам.

Главным образом российской детской клинической больнице, институту рентгенологии, где лечатся дети с опухолями мозга, у них тоже очень хорошие шансы выжить: 50% - 60% - это нормально, тут есть за что бороться.

У нас больница, там несколько сотен детей, которым нужны переливания крови ежедневно. Причем, все наши дети иногородние, у нас нет детей-москвичей. И у них нет возможности позвать родственников, друзей, знакомых, чтобы для них сдали кровь. Для нас была колоссальная проблема – обратиться в СМИ. Мы звонили, мы писали редакторам. Редактор одной очень уважаемой новостной программы сказал: «Подумаешь, разве это новость, что крови нет». И поставил вечером в этот эфир новость о том, что в Москве пошел снег, поскольку была зима. Что я могу сказать? Я до сих пор очень благодарна тем журналистам, которые все-таки не побоялись уговорить своих редакторов, проявили настойчивость.

Для нас это жизненно важная проблема, переливание крови в медицине – это крайняя мера, если врачи на нее решились, значит, все, или мы потеряем пациента.

Права нужно качать. Не смейте от нас отворачиваться!

Ирина Ясина:

- Знаете, наше любимое общество заслуживает того отношения государства к себе, которое имеет. Потому что требовать не научились. Потому что нет чувства собственного достоинства. Потому что нет понятия о своих правах. Права нужно качать. И нужно говорить государству и богатым людям – мы есть, нам нужна ваша помощь, не смейте от нас отворачиваться!

Вы знаете, пандусы в Америке были не всегда. Пандусы в Штатах появились после вьетнамской войны, когда оказалось огромное количество молодых мужиков-инвалидов, которые сказали: «Вы что думаете, мы всю жизнь будем дома сидеть?» И они устраивали митинги, их вывозили на эти митинги их друзья, их жены, их дети, кто мог им помочь. У нас этого не происходит.

Вы видели инвалидов на улице? Я сама инвалид, но у меня есть машина и у меня есть друзья, которые мне помогают. Но если бы у меня не было машины, я бы сидела дома, и не могла бы выйти никуда. Таких людей, как я – миллионы. Но я решила свои проблемы. А они нет. Но они молчат. Понимаете? И до тех пор, пока инвалиды, не начнут требовать, ничего не изменится.

Вот я недавно была в Америке, и ко мне обратилась русская женщина, когда-то она уехала из Америки, сейчас помогает за очень небольшие деньги в Ленинграде слепым студентам. Потому что ведь в Советском Союзе была очень хорошо организована система обучения, были учебники на Брайле. Сейчас нет ничего.

Она у меня помощи просит. Я ж туда тоже поехала в Америку денег просить, никто ж не дает. Все говорят, у вас есть Абрамович, он «Челси» покупает. А почему это ваши богатые вам не помогают? Я говорю, куда деваться, я не знаю. Потом меня взяло такое зло, и я говорю: «Знаете, вот вы мамочка этих слепых детей.

А чего вы сидите-то? Чего вы ничего не требуете? Почему? За кого вы голосуете?»

Вот интересно, я никогда не задавалась вопросом: «А слепые вообще как голосуют? Для них есть специальные бюллетени?» Слепых в России 300 тыс. человек. Вдумайтесь. Кто им рассказал, в какой строчке надо галочку ставить, или они вообще не ходят на избирательные участки, как это происходит? Даже если им приносят избирательные бюллетени, там прощупать нельзя, что написано. Обществу надо объяснять, что есть права. Более того, что нужно требовать.

Находясь в Америке, включила СNN. Там показывали марш, ралли, в центральном парке города Нью-Йорка. Там было 9 тыс. человек – это были больные болезнью Паркинсона. Они вышли с детьми, с женами, с братьями, с друзьями, с шариками, с лозунгами, с цветами. У них требования-то были… чтобы лекарство включили новое в перечень лекарств, которые оплачиваются из Medicare и за счет страховок покрываются. У них, в общем, все хорошо. Вы знаете, это выглядело настолько не убого, поймите меня правильно, настолько весело, привлекательно, что любая камера… Потом я переключила на BBS, на ABC – там везде шел репортаж. Там везде была эта картинка. Она помимо всего прочего, очень симпатична. Поэтому от наших людей, вот от наших с вами граждан зависит в огромной степени будут на них обращать внимание или нет.

Я была всегда против того, чтобы рассказывать о деятельности «Открытой России». И у меня всегда был выбор: либо позвать еще журналиста на семинар, или в чисто благотворительную комиссию отправить деньги в детский дом, или поставить компьютеры в тюрьму для несовершеннолетних, либо давать о себе рекламу. Ну, мы делали выбор не в пользу рекламы.

В России неприлично быть богатым

Владимир Познер:

- Я занимаюсь благотворительностью, не в России. Я ежегодно высылаю некую сумму денег школе, в которой учился в Соединенных Штатах Америки. Каждый год школа присылает мне соответствующий бланк, письмо, просит меня пожертвовать какие-то деньги. Это частная школа, не государственная. Я эту сумму с удовольствием высылаю не только потому, что я учился в этой школе. Я очень любил ее и люблю. А потому что я плачу в Америке налоги, и эту сумму, которую я посылаю, я вычитаю из той суммы, которую я должен был бы учитывать для оплаты подоходного налога. Я не понимаю, почему люди должны оказывать благотворительную помощь просто так. Это можно быть замечательными и добрыми, и чудными людьми. Но я не понимаю почему? Об этом у нас как-то вообще мало говорят.

Вообще, православное мировоззрение резко отрицательно относится к деньгам. Я не говорю о попах, которые лично к этому неплохо относятся. Считается, богатый человек – плохой человек. Богатый человек – вор, не попадет там на небо. И отсюда, в России этот взгляд, что вообще не прилично быть богатым. А уж если ты богатый, то ты обязан. Да ничего ты не обязан, если ты заработал, а не украл. Украл – посадите. Это психология.

Я внутренне сопротивляюсь тому, чтобы все время благотворительность рассматривали как помощь убогим, бедным, больным, что это что-то всегда экстремальное, после чего ты себя чувствуешь уже очень хорошо: какой я хороший человек, как я им помог. Я совершенно согласен с Ириной Юрной, что это просто нормально так действовать. Я помогаю своей школе. Она совершенно не убогая, а совершенно наоборот. И не чувствую себя чувствую героем. Тема благотворительности должна быть просто нормой нашей жизни. В основе своей мы все люди нормальные и у нас у всех есть движения души.

  

Елена КОБЕЦ, г. Абакан. Газета «Шанс», 22 июня 2006 г.