В истории человечества самые большие преступления совершались для спокойствия общества.

Свобода и безопасность. Свобода и мораль. Свобода и права человека. Свобода гражданина и свобода государства. Что это? Эфемерные понятия или понятийные определения, придерживаясь которых должно развиваться современное общество? Что нам с ними делать в тех исторических обстоятельствах, в которых мы оказались? Это и есть главный вопрос дискуссии, которая прошла в Москве в рамках пятого форума Клуба региональной журналистики, участниками которой стали:

Алексей ВЕНЕДИКТОВ, главный редактор радио «Эхо Москвы»; Александр ЛЮБИМОВ, один из основателей нового российского телевидения; Ирина ХАКАМАДА, президент Фонда «Наш Выбор», заместитель председателя движения «Российский Народно-Демократический Союз»; Ольга РОМАНОВА, журналист; Сергей МАРКОВ, член Общественной палаты РФ, политолог.

ПЕРИОД ТИШИНЫ И ПОКОЯ

Ирина ХАКАМАДА: - Каждый умный человек понимает, что сегодня политик, если он хочет сохранить честь, совесть и свободу, в принципе не может реализоваться в виртуальном проекте, который в России называется «политика». Именно поэтому я заявила о том, что из этой политики я ухожу. Меня не интересуют будущие выборы, меня не интересуют эти игры 2007-2008 годов. Я готова начинать делать другую политику. Это сложно. Однако в этом тоже есть какой-то драйв. Кто говорил, что будет легко?

А ухожу я из того, что называется сегодня большой политикой. Бедным и несчастным журналистам, если они не будут независимыми, тоже скоро будет нечего делать. Потому что они тоже создают некую виртуальную политическую реальность. Они изображают, что есть какая-то борьба, есть какие-то реальные выборы. А ничего этого нет! Поэтому все нужно начинать заново.

Александр ЛЮБИМОВ: - Очевидно, сегодня в стране несколько иной этап, чем в 90-е годы. Свобода - это не автомобиль, которым удобно пользоваться. Я считаю, что сегодняшняя ситуация - это в определенной степени период некоторой тишины и покоя, в который страна окунулась после того, как она распрощалась с иллюзиями, часто связанными с абсолютно кощунственным использованием свободы.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Свобода внутри себя, поэтому, как в начале 1990-х, так и сейчас, я себя чувствую достаточно свободным человеком. Я соглашусь с Александром Любимовым, что тишина, что настоящих буйных мало. Вряд ли сейчас российская пресса так же, как пресса американская, готова рассказывать о секретных тюрьмах и о базах, где без суда и следствия содержат заключенных. Это делает американская пресса по отношению к американской администрации. Вряд ли сейчас российская пресса готова рассказывать о прослушках и подслушках, как это делает американская пресса, нападая на американскую администрацию.

То, как обстоят сегодня дела со свободой, в том числе и прессы, в нашей стране, Алексей Венедиктов наглядно и очень точно охарактеризовал бородатым анекдотом из нашего еще совсем недавно, казалось, забытого прошлого.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Я просто хочу напомнить такой замечательный анекдот времен товарища Брежнева. Советский гражданин и американец спорят, у кого больше свободы. Американец говорит: «Я могу выйти на площадь перед Белым домом и крикнуть, что Никсон - идиот». На что советский гражданин ему отвечает: «Я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть, что Никсон - идиот». Сейчас у нас такая позиция. Но еще раз повторяю, что свобода внутри тебя, особенно свобода журналистская, профессиональная. Журналист, получая определенную информацию, должен ее транслировать. Если он пугается ее транслировать, если он корыстно, по каким-то другим причинам ее скрывает или искажает для того, чтобы удержаться на своем месте, для того, чтобы сделать карьеру, для того, чтобы понравиться начальнику, – вот это и есть нечестно. Знаете, как говорят консерваторы: «Государства поменее, а бога поболе». Вот это важно.

ЛИЗАТЬ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ РУГАТЬ

Это, если коротко, то, что вместо свободы (или какую свободу), по мнению участников дискуссии, мы имеем в нашем обществе сегодня. И хотя к оценке происходящего по ходу обмена мнениями мы будем еще неоднократно возвращаться, именно в этом месте возник гениальный вопрос: «Что дальше?».

Александр ЛЮБИМОВ: - По-моему, сейчас страна переживает очень важный этап, когда, в том числе журналистская корпорация, начинает понимать, что обращаться к каким-то абстрактным категориям - типа честности – это самообман. Нужно заниматься своей работой профессионально. На сегодняшний момент – и государство этому сильно способствует деятельностью своих чиновников - мы слабо информированы о том, что происходит в стране, мы плохо понимаем и достаточно ленивы, чтобы выяснять это. Как правило, журналисты предпочитают фронду, рассуждения об абстрактной свободе, честности...

Ольга РОМАНОВА: - Когда журналист говорит о том, что есть проблема: здесь опасность, там опасность, власть, ты не то делаешь, – это называется фрондой. В таком случае, может быть, все остальное называется пропаганда? Политическая журналистика в прежнем смысле на этот отрезок времени просто невозможна!

Александр ЛЮБИМОВ: - Я думаю, что возможно все. Но если кто-то желает выйти в прямой эфир и критиковать президента Путина, то его не будут показывать, по крайней мере, по причине того, что это не популярно. А телевидение – это вещь популярная. Сегодня большинство людей то, что в их жизни происходит, их жизненные успехи, которые глупо не замечать, связывает с Путиным. Для людей, к сожалению, такие понятия, как «свобода», которые важны для нас, сидящих здесь, не являются такой гигантской ценностью, как нам бы хотелось. И не нужно преувеличивать значимость этого, не надо заниматься пропагандой в своих собственных интересах, в интересах собственной корпорации, перевешивая в общественном сознании значимость тех или иных вещей. Очевидно, что с приходом Путина у людей растет жизненный уровень, они чувствуют себя более безопасно.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - На самом деле все не так. Взять хотя бы пример с нефтяной трубой и Байкалом. До слов президента историю с Байкалом основные средства массовой информации практически не поднимали. Я говорю про федеральные СМИ. Потом президент Путин сказал, и в первых новостях стали показывать ужасную экологическую обстановку.

Пример с демографией. Один из виднейших наших демографов, господин Вишневский, три года назад в программе Владимира Познера поднял эту проблему. После этого стали кричать: «Это безобразие, нас запугивают». Вишневский был запрещен на телевидении. Реально запрещен. Но теперь президент Путин сказал: «Рожайте», - и понеслась. На всех каналах: «Рожайте, рожайте, рожайте».

Это к вопросу о популярности.

По поводу безопасности. Опросы показывают, что за последние шесть лет россияне стали чувствовать себя хуже в отношении безопасности, потому что такого количества терактов, такого количества угроз шесть лет назад не было. Поэтому насчет безопасности - давайте посмотрим.

Кроме того, мне предоставляется, что лизать всегда легче, чем ругать. А у нас сейчас именно такой выбор.

ПРАВОСЛАВИЕ, САМОДЕРЖАВИЕ, НАРОД

Ирина ХАКАМАДА: - У нас есть цензура, у нас нет независимых средств информации. И что дальше? Я не смотрю телевизор. Я его принципиально выключила пять лет назад. Информацию я получаю от радио «Эхо Москвы», из интернета, от экспертных источников. Мне этого достаточно. Но недавно случайно включаю телевизор в час ночи, канал «Россия» - там Нарочницкая, Михалков и православный священник. Включаю утром в воскресенье - опять Нарочницкая, другой Михалков и очередной православный священник. Потом включаю другой канал, ТВЦ. И там на два часа - все про православие. Понимаете, к чему нас готовят?

В России уже был такой среднеуспешный эксперимент, который совсем страшно закончился в 1917 году. Самодержавие, православие, народ. Обезличенный народ, от имени которого совершаются все главные преступления. В свое время один римский завоеватель сказал, что в истории человечества самые большие преступления совершались для спокойствия общества. Это то, в чем мы живем.

Преступления уже совершаются. Мы не верим собственным людям, мы замордовали их и превращаем в быдло. И все это ради одной цели – сохранить власть. Для этого вводится соответствующая идеология. Фактически то, что происходит сейчас, - это осовремененный вариант идеи «православие, самодержавие, народ». Народ обезличенный. Самодержавие – вертикаль власти, президент – как сакральный царь. И православие в чистом виде. Притом, что страна многонациональная и многоконфессиональная. Притом, что даже Советский Союз был силен тем, что объединял огромное количество религий, стран, народов, и именно поэтому был империей. Все это рушится только для того, чтобы попробовать создать псевдоидеологию, которая консолидирует нацию.

Что будет дальше? Дальше будет усиление давления. А потом - жесточайший кризис, потому что, единожды получив свободу, люди ее просто так не отдадут. Элита отдала. Крупный бизнес отдал. Но крупный бизнес и чиновники – это одна братия. Они боятся: средства и власть захвачены не совсем праведным путем, поэтому страх огромный. Ради сохранения этого они отдадут все. А люди не отдадут, потому что выросла молодежь, выросло другое поколение. И чем дальше от центра, тем лучше.

ПРЕЗИДЕНТА НЕЛЬЗЯ ХВАЛИТЬ, ЧТОБЫ НЕ ИСПОРТИТЬ

Ольга Романова: - Сейчас Александр Любимов сказал: «Ну чего на Первый канал пускать людей, которые ругают Путина, если у таких людей рейтинг маленький?». Как-то в «Комсомольской правде» была потрясающая статья про кулинарные предпочтения президентов СНГ, в том числе президента Путина. И была потрясающая фраза Людмилы Путиной, что президент в частной семейной жизни придерживается двух строгих принципов. Принцип номер один - женщина должна выполнять всю работу по дому. Принцип номер два - женщин нельзя хвалить, чтобы не испортить. В Испании одного из чиновников в прошлом году уволили за подобное высказывание с государственной службы. А если поменять слово «женщина» на слово «еврей», можно получить четыре года за пропаганду ксенофобии. Но если мы поменяем слово «женщина» на слово «президент», получится здорово: «Президента нельзя хвалить, чтобы не испортить». Давайте, не будем его портить.

Сергей МАРКОВ: - Мы помним разнузданность 90-х годов.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Я не помню, разнузданности я не помню.

Сергей МАРКОВ: - А я помню, когда несколько телеканалов, по сути дела, поддерживали чеченских боевиков.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Когда Ельцин с ними встречался, когда Ельцин хасавюртовский мир подписывал, президента поддерживали.

Сергей МАРКОВ: - Они показывали Басаева как борца за свободу, что невозможно. Это не борцы за свободу, это преступники и бандиты.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Показывали Масхадова. Басаев не участвовал в переговорах.

Александр ЛЮБИМОВ: - Были веселые примеры, когда НТВ продвигало коммунистов, потом брало деньги у Чубайса на то, чтобы с ними бороться.

Сергей МАРКОВ: - Эту логику я могу понять. В то же время сказать, что мы удовлетворены тем, к чему пришли, никак нельзя, особенно на федеральных телеканалах, которые являются главными инструментами общественного диалога. Очень узкий спектр представленных точек зрения. Это совершенно неудовлетворительно. Я думаю, что дальше будет нормальная борьба за свободу слова. В 90-е годы, по сути дела, общество не заслужило той свободы слова, которую получило. Горбачев дал ее сверху, подарил. А как общество воспользовалось свободой слова? Стали мочить друг друга, разваливать собственную страну, отдали власть на Северном Кавказе боевикам, отдали национальные богатства в собственность олигархам. Вот как общество воспользовалось свободой слова. Поэтому совершенно неудивительно, что оно ее частично потеряло. Теперь нужно бороться за свободу слова, включая такую важную вещь, как нравственность. Свобода - это возможность определять собственную судьбу, но при этом не калечить судьбу другим. Общество должно защищать свою свободу, в том числе от тех, кто имеет власть и деньги. Всегда! Всегда нужно бороться за эту свободу. И не надо надеяться, что те, кто имеют власть и деньги, вам все это дадут.

НЕ НАДО СЧИТАТЬ НАРОД ИДИОТОМ

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - По поводу предоставления слова боевикам и прочее. Смотрите, Соединенные Штаты Америки официально начали войну в Ираке. И каждый день на канале CNN Тарик Азис, министр иностранных дел той страны, против которой воюют и в которой гибнут американские солдаты, дает интервью американской телекомпании. Американские журналисты, работая в Багдаде, предоставляют слово военачальникам, министрам, депутатам той страны, которая убивает их солдат. Мы не говорим, справедливая война или нет. Они так работали. И никто не говорил: «Это раздрай». А вот канал «Фокс» не давал им слова. Вся суть в том, что в этой стране существуют различные средства массовой информации с различной позицией, которые дают возможность американским гражданам выбирать ту власть, которую они, американские граждане, считают для себя более подходящей. Президент Буш победил после этого с небольшим отрывом. Кстати, господин Проди победил Берлускони тоже с небольшим отрывом. И господин Блэр был переизбран с небольшим отрывом. Где трагедия? Что, нация друг на друга пошла? Разорвали страну? В том и суть - чтобы принимать правильные решения, должны быть различные точки зрения, различные мотивации, а не все, как один, в одну сторону.

Нас упрекают, что мы работаем вопреки интересам народа. Кто определил, какие интересы у народа? Кто говорит о том, что народу выгодно быть с Ираном против США и Европы? Это российскому народу выгодно? Кто говорит о том, что российскому народу надо быть с Таджикистаном против Грузии? Это российскому народу выгодно? А я считаю, что невыгодно. История покажет.

Не надо играть словами и оценками. Должно быть очень богатое поле мнений и информации. Не надо считать народ идиотом, что он выберет что-то не то. Нам говорят: «Вы недостойны выбирать губернаторов, выберете черт знает, кого», поэтому отменяют выборы. Повторюсь, не надо считать народ идиотом.

Роль средств массовой информации в нормальных странах – исследовать решения власти, представлять их своим слушателям, читателям и зрителям, подвергать экспертизе. Когда власть на любом уровне принимает решение, это решение задевает интересы каждого гражданина. Поэтому средства массовой информации должны исследовать эти решения, выискивать в них слабые места, которые задевают ту или иную категорию, тем самым оппонировать власти.

Средства массовой информации, если они средства массовой информации и коммуникации, всегда будут оппонировать власти.

ВЛАСТЬ – НЕ ДУРА

Ирина ХАКАМАДА: - Государственный аппарат - это огромная машина, которая знает, что делать и делает это профессионально. Больше всего она боится свободного человека. Потому что надо сохранить жизнь, деньги, а для этого - власть. Поэтому она не будет слушать, что надо вам, она будет делать то, что надо ей. Много раз слышала Сергея Маркова, первый раз с ним согласна: ничего больше не остается - надо бороться. Надо отнимать эту власть зубами, когтями, рискуя своей жизнью, рискуя своей карьерой. Пока свободное общество не поймет, что можно не только обсуждать, пока хотя бы три процента населения не начнет за это бороться, - ничего не изменится. Потому что власть – не дура, чтобы такие бабки загрести, чтобы всю страну укатать. Она все прекрасно понимает. Поэтому и не пускает на каналы телевидения свободу. Она боится любого свободного всплеска, потому что растет новое поколение. И в целях самосохранения власть делает все, чтобы это поколение вообще не слышало альтернативного голоса. Поэтому пропаганда идет не только в средствах массовой информации. Она начинается в детских садах, школах, где теперь висят портреты. В детском саду изучают детство Владимира Владимировича Путина.

Система построена очень хитро. Наверху начинают, а внизу продолжают: самоцензура, самозакручивание. Причем, когда гражданское общество убито, а вертикаль настолько сильная, власти даже не надо сильно напрягаться. На местах сами все закрутят.

Александр ЛЮБИМОВ: - Я разделяю мнение Ирины, что когда люди начнут действовать, они смогут создать в стране более демократическую власть. Но я не согласен с тем, что это может произойти сегодня, завтра. Может быть, это даже не произойдет через 10 лет.

Сергей МАРКОВ: - На первом и втором телевизионных каналах стало слишком много пропаганды и слишком мало диалога. Первый и второй каналы бегут от политических новостей. И дело даже не в том, что там прокремлевская политика. Дело в том, что политики там вообще нет. Происходит деполитизация. Когда мы говорим, что перед страной стоят большие проблемы и общество должно быть мобилизовано для решения больших проблем, то как может быть мобилизовано деполитизированное общество? Я считаю, что нужно вернуть политику на телеканалы, чтобы они стали трибунами общественного мнения.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Все это - следствие монополизации одним собственником средств массовой информации. Да, раньше были олигархические войны. Да, собственники использовали разные средства массовой информации в этих войнах. Но при этом у слушателей, зрителей и читателей был выбор. При этом люди сравнивали аргументацию. Люди могли смотреть Первый канал и видеть одно, смотреть НТВ и видеть другое, смотреть РТР и видеть третье. Поэтому они размышляли, они делали сознательный выбор.

Собственник, государство, монополизировало право на информацию. Унифицировало ее. Произошла деполитизация, потому что государственному аппарату невыгодна политизация общества. Ему выгодно инертное общество, которое развлекается, а раз в четыре года идет и голосует. У нас хорошее телевидение - в сфере развлечений.

НАМНОГО ЛЕГЧЕ ПРОСТО ВСЕХ ШМОНАТЬ

Сводя вместе понятия «свобода» и «безопасность», не упускаем ли мы одну, но очень важную составляющую. Во всем мире, не только в России, но и в Америке, происходит, по сути, одно и то же. Людям предложен выбор: свобода или безопасность. Нам говорят: «Кругом террористы, поэтому мы будем прослушивать ваши телефоны, поэтому будем ограничивать ваши свободы» и так далее. Наша Дума принимает какой-то страшный закон против терроризма. Свобода сворачивается. И все под соусом борьбы с терроризмом. Власть говорит: «Либо ваши дети будут в безопасные школы ходить, либо вы будете свободны». Нетрудно предугадать, что в этом случае выберут люди. Но существует ли такая дилемма? И что стоит за этой игрой на самых понятных чувствах людей? Вот что думают по этому поводу участники дискуссии.

Ирина ХАКАМАДА: - Безопасность или свобода? Выбор между двумя этими понятиями - главный вызов для демократии со стороны террористов в XXI веке. Террористы не только убивают мирных людей, чтобы решить какие-то свои проблемы. Они фактически борются с моделью политической системы. Чем больше мы сворачиваем свободы, тем эффективнее победа тех, кто посылает смертников.

Давайте оценим две модели. Американцы испробовали свободу во всех вариантах. Они действительно были носителем некоей достаточно эффективной модели свободы. Но после 11 сентября они стали ее резко сворачивать.

И другой вариант борьбы с терроризмом. Когда в Испании был совершен террористический акт, оппозиционные социал-демократы вышли на улицу, смели ту власть и победили на следующих выборах. Тогда премьер-министр Испании с трибуны ООН заявил: «Мы никогда не позволим ограничивать свободу человека, мы никогда не уступим. Против терроризма мы будем бороться всем народом, всем обществом, но никогда не отдадим свои ценности».

Вот две разные модели.

Почему мне плевать на американцев? Они все попробовали. Может быть, действительно им больше ничего не остается. Но мы еще ни разу не пробовали бороться с терроризмом, не тронув свободы. Мы не достигли того уровня, когда можем сказать: «Ребята, мы испробовали все, теперь остается только ограничивать нас». Вспомните, как происходили у нас теракты, и какое отношение к ним имели коррумпированные чиновники? Мы так и не провели реформу спецслужб. Мы не создали нашей разведке нормальные условия для того, чтобы профессионалы за нормальную зарплату, обладая нормальной системой информации, могли заниматься агентурой, разведкой, предупреждением и так далее. Мы ничего не сделали. Теперь прокурор говорит, что у нас какая-то безумная коррупция, которая все на свете охватила. Это страшный грех: использование борьбы с терроризмом для того, чтобы удержать власть всерьез и надолго.

Намного легче просто всех шмонать. Но потом в очередной раз, за взятку, кто-то опять кого-то пропустит, и мы опять будем искать виновных. При этом ни один чиновник не наказан. Почему никто не понес ответственности за эти дикие жертвы? Потому что – самодержавие, столб. Нельзя раскачивать столб, потому что он может рухнуть. Именно поэтому власть закрыта от всех.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Сергей Марков, и в этом есть наша с ним принципиальная разница, считает, что свобода – это инструмент для достижения каких-то целей, а я считаю, что свобода – это состояние и условия жизни. Всегда! Если это инструмент, его используют, лишь, когда надо. А когда не надо - выкидывают. Надо пилить – берут, не надо пилить – бросают. Свобода – это состояние. Это природная ценность каждого человека. И свою природную ценность надо просто защищать.

БЕЗОПАСНОСТЬ ОТ КОГО? СВОБОДА ОТ ЧЕГО?

Можно бесконечно долго говорить о свободе и безопасности в их понятийном смысле. Но суть все-таки в другом. Безопасность от кого? Свобода от чего? Вот как это понимают участники дискуссии.

Ольга РОМАНОВА: - Опасность может исходить от кого угодно. Нам представляется, что наибольшая - от террористов. Но не меньшая опасность очень часто исходит и от правоохранительных органов. Я думаю, что свобода имеет к этому непосредственное отношение. Человек свободный, это человек информированный. Он знает, что ему грозит, откуда и как с этим бороться. Человек информированный может сам позаботиться о своей безопасности вместе с государством или вместо государства.

Ирина ХАКАМАДА: - Безопасность бывает и физическая, и государственная. Государственная безопасность включает в себя все: социальную, экономическую, оборонную, личную безопасность, и так далее. В древнем Риме была демократия. Но там существовал следующий закон: демократия заканчивается, когда начинается война. Как только война заканчивается, возвращается демократия. Но римляне столкнулись с таким парадоксом. Как только в военной кампании побеждал большой военачальник, ему хотелось властвовать дальше. Поэтому он начинал провоцировать внутри великой империи всякие неприятности. И каждый раз говорил: «Видите, я нужен. У нас опять неприятности». По аналогии с нами - у нас Чечня новая, у нас Хасавюрт. «Поэтому нужно убрать на какое-то время демократию, чтобы я был главным». Таким образом, военачальник пытался захватить власть. Именно тогда и появилась фраза, что самые большие преступления совершаются ради покоя в обществе. Свободу нельзя понимать, как нечто абстрактное. Человек - не обезьяна. Только что родившийся ребенок уже обладает массой прав. Эти права у него от Бога, они даны ему от рождения. Поэтому никто не смеет их нарушить. Государство только лишь обслуживает этого маленького, недельного ребенка для того, чтобы его свобода не мешала свободе другого ребенка. В этом заключается великая безопасность демократических государств.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ: - Одной из движущих сил существования человечества является страх. Если свобода – это естественное состояние, то страх – это естественный или искусственный ограничитель. Нами всегда кто-нибудь манипулирует, как в семье, так и в государстве. Умение разумно относиться к страху, подавлять его, противостоять ему – очень важно. Страх является ограничителем вашей личной свободы настолько, насколько вы можете свой страх контролировать.

И как финал - вывод, к которому в ходе двухчасового спора пришли участники дискуссии. Настоящей безопасности без свободы не бывает. Когда царствует госбезопасность, как правило, и происходят всякого рода катаклизмы.

ВРЕЗКИ

Ирина ХАКАМАДА:

- Чем дальше от власти, тем больше свободы. Я уверена, свобода придет не из Москвы. Она придет от людей снизу, она будет выстраданной. Она придет из регионов. Причем из Зауралья. Люди, наконец, начнут сопротивляться.

Алексей ВЕНЕДИКТОВ:

- Сейчас опять модно говорить про общественное телевидение. Но это, извините, фуфло. Это то же самое, как говорить, что Общественная палата представляет российское общество. Фуфло. Потому что не может быть представителей общества, назначенных президентом Российской Федерации. Не бывает!

Александр ЛЮБИМОВ:

- Я бы занимался тем, чтобы воспитывал государственный аппарат в духе выдачи хоть какой-то информации журналистам с целью того, чтобы мы могли опираться на большее количество фактов. Потому что сегодня идет игра вслепую. Журналист, как житель многоквартирного дома, куда вселилась какая-нибудь крупная компания, противостоит огромной банде юристов, менеджеров. Он один, у него ничего нет за спиной.

Ольга РОМАНОВА:

- Не надо ничего делать во имя чего бы то ни было, в том числе и свободы. Надо просто честно жить, работать, выполнять свой долг. Во имя чего? Потому что так надо.

Сергей МАРКОВ:

- Мы имеем право свободы самовыражения. При этом у нас должно быть самоограничение. Мы должны понимать, что наше слово может очень сильно отозваться. Но я считаю, что обязательно мы должны здесь не позволить тоталитарному мышлению диктовать нам свою волю.

Понятие свободы очень серьезно изменилось за последнее время. И наша страна особенно остро это прочувствовала. Если раньше это была свобода сказать, то потом это стало свободой быть услышанным. Сейчас, в современном обществе, это свобода иметь собственное мнение и не стать инструментом чужих манипуляций. Я считаю, что для расширения пространства свободы сегодня важно помочь людям иметь собственное мнение, иметь знание.

Свобода - это возможность определять собственную судьбу, но при этом не калечить судьбу другим.

  

Алексей КИРИЧЕНКО, г. Абакан. Еженедельник «ШАНС», 13 июля 2006 г.