С 23 по 25 мая в Москве, в театре "Школа драматического искусства" на Сретенке проходил фестиваль региональной журналистики "Время действовать", организованный Клубом региональной журналистики "Из первых уст" и АНО "Интерньюс" при поддержке Джорджа Сороса, фестиваль собрал более 250 представителей печатных и электронных СМИ из всех областей России.

Были на фестивале награждения победителей журналистских конкурсов: телевизионного - "Время действовать", организованного "Интерньюс", и Всероссийского конкурса региональной прессы "Золотой гонг-2005", проведенного Альянсом руководителей региональных СМИ России (АРС-пресс). Состоялось и празднование пятилетия Клуба региональной журналистики "Из первых уст", организованного когда-то Михаилом Ходорковским. Сто тридцать журналистов этого клуба получили почетные дипломы в номинации "Лучшие из лучших" "за смелость суждений, профессиональное мастерство, яркую индивидуальность". Были выступления Евгения Ясина и Егора Гайдара, представлявшего свою новую книгу "Гибель империи". Однако самыми главными, пожалуй, были ежедневные дискуссии о том, что же такое журналистика и о ее месте в современной России и мире. Дискуссия, в который принимали участие политолог Сергей Марков, политик Ирина Хакамада и журналисты Александр Архангельский, Владимир Познер, Александр Любимов, Алексей Венедиктов и Ольга Романова, наиболее явно показала кто есть кто в российском медийном пространстве.

Было явно видно, что политолог Сергей Марков, заменивший в дискуссии Глеба Павловского, который в тот момент проходил президентский "инструктаж" в Бочаровом ручье, явно ошибся с аудиторией. Его слова: "Я понимаю логику того, что произошло в средствах массовой информации и на телеканалах и так далее. Мы помним разнузданность 1990 годов, когда несколько телеканалов, по сути дела, поддерживали чеченских боевиков и показывали Басаева как борца за свободу. В то же время, сказать, что мы удовлетворены тем, к чему мы пришли, никак нельзя, особенно на федеральных телеканалах, которые являются главными инструментами общественного диалога. Очень узкий спектр представленных точек зрения. Это совершенно неудовлетворительно. В Кремле тоже чувствуют некоторую неудовлетворенность от этого, поскольку телевидение в результате не очень выполняет функцию общественного диалога" - логичнее было бы произнести на собрании "Наших", а не перед журналистами, чья работа, по сути, ведется вопреки существующим властным установкам. Но Марков, как пламенный трибун, призвал именно собравшихся бороться за свободу слова: "В 1990 годы общество не заслужило свободы слова, которую получила. Горбачев ее дал сверху, подарил. А как общество воспользовалось свободой слова? Для того, чтобы мочить друг друга, для того, чтобы развалить собственную страну, для того, чтобы отдать власть боевикам на Северном Кавказе, для того, чтобы дать собственность олигархам. Поэтому совершенно не удивительно, что оно ее частично потеряло. Теперь нужно нормально бороться за свободу слова, включая такую важную вещь, как нравственность. Для обеспечения свободы слова, мне кажется, журналистская корпорация должна во многом обернуться к обществу и там искать своих союзников. Поддерживать слабые общественные инициативы. Если раньше это была свобода сказать, то потом это стало свободой быть услышанным. Сейчас в современном обществе это свобода иметь собственное мнение и не стать инструментом чужих манипуляций. Я считаю, что для расширения пространства свободы сегодня важно помочь людям иметь собственное мнение, иметь знание. Лично я вкладываю достаточно много своих усилий в расширение образовательных программ для того, чтобы наша становящаяся элита обладала большими знаниями и была свободна от манипуляций.

Мне зачастую приходится слышать, что кто-то говорит: "У нас нет гражданского общества". Это неправда. Оно есть, просто нужно его увидеть, нужно помочь этим, еще не очень сильным росткам гражданского общества, и там найти поддержку. Если вы будете печатать то, что отражает общественные интересы, то, что отражает интересы и боль рядовых граждан, они вас защитят. Свобода - это возможность определять собственную судьбу, но при этом не калечить судьбу другим. Общество должно защищать свою свободу, в том числе от тех, кто имеет власть и деньги. Всегда нужно бороться за эту свободу и не надо надеяться, что те, кто имеют власть и деньги, вам все это дадут". Мы, собственно, и не надеялись, но, услышав из уст прокремлевского политолога столь страстный призыв, приготовились бороться дальше.

В отличие от бывшего "взглядовца", героя вчерашних дней Александра Любимова, который считает, что "сегодня в стране несколько иной этап, чем в 1990 годы. Я считаю, что сегодняшняя ситуация, - это в определенной степени период некоторой тишины и покоя, в который страна окунулась после того, как она распрощалась с иллюзиями, связанными часто с абсолютно кощунственным использованием свободы.

Сегодня журналистская корпорация начинает понимать, что обращаться к каким-то абстрактным категориям типа честности, - это самообман. Как правило, журналисты предпочитают фронду, рассуждения об абстрактной свободе, честности. В этом смысле нам нужно просто оценить эту ситуацию и направить свои усилия, которых немного, на те точечные части государства, где нам наиболее некомфортно. Я не чувствую себя менее свободным сегодня или более свободным сегодня, чем, например, в 1970 годы. Очевидно, что любая интегрированность личности в общественную жизнь есть ограничение свободы, так или иначе. Эта свобода ограничивается государством, которое регулирует вопросы физической безопасности. В любом случае, уровень полемики с властью настолько ничтожен, смешон и порочен, и во многом безнравственен.

Если уж и действовать, то действовать умно, а не так. Например, если кто-то желает выйти в прямой эфир и критиковать президента Путина, то его не будут показывать, по крайней мере, по причине того, что это не популярно. А телевидение - это вещь популярная. Сегодня большинство людей связывает то, что в их жизни происходит, их жизненные успехи, которые глупо не замечать. Очевидно, что с приходом Путина у людей растет жизненный уровень, они чувствуют себя более безопасно. Российское телевидение, я считаю, самое лучшее.

С точки зрения свободы слова я бы дал большие возможности самовыражаться на федеральных каналах, но не в том ключе, как некоторые из участников предполагают. Не хочется быть клоуном, про которого будут говорить: "Что это за идиот, который говорит то, что нам не нравится". Телевидение - это часть массовых коммуникаций, часть управления обществом в любой стране. С этим надо считаться. Если мы с этим не считаемся, значит, мы все время находимся в состоянии того, что мы продвигаем свои личные интересы, свои личные благосостояния, против интересов собственного народа".

Однако по мнению главного редактора "Эха Москвы" Алексея Венедиктова, автор этих рассуждений лукавит: "Свобода внутри себя, поэтому, как в начале 1990, так и сейчас я себя чувствую достаточно свободным человеком. Потом, есть второй круг - круг твоей команды, круг твоих друзей, которые работают в этом бизнесе, в средствах массовой информации. А дальше начинается пустыня. Если раньше мы работали в обстановке внутри корпоративной или внутри более, чем корпоративной, весело, яростно, и видели результат, и понимали, ради чего мы работаем. Теперь идет в определенной степени сохранение и выживание. Вряд ли сейчас российская пресса так же, как пресса американская, готова рассказывать о секретных тюрьмах и о базах, где без суда и следствия содержат заключенных. Вряд ли сейчас российская пресса готова рассказывать о прослушках и подслушках, как это делает американская пресса, нападая на американскую администрацию. Но если вы честны и не очень боязливы, значит, вы делаете свое дело. Если вы не честные и очень боязливы, значит, вы занимаетесь другой работой. Журналист, получая определенную информацию, должен ее транслировать. Если он пугается ее транслировать, если он корыстно по каким-то причинам ее скрывает или искажает для того, чтобы удержаться на своем месте, для того чтобы сделать карьеру, для того чтобы понравиться начальнику, - вот это и есть нечестно.

Кроме того, по поводу безопасности опросы показывают, что за последние 6 лет россияне стали чувствовать себя хуже в отношении безопасности, потому что такого количества терактов, такого количества угроз 6 лет назад не было. Во всяком случае, за исключением Северного Кавказа.

Каждый день на "Си-Эн-Эн Интернэшнл" американские журналисты, работая в Багдаде, предоставляют слово военачальникам, министрам, депутатам той страны, которая убивает их солдат. Мы не говорим, справедливая война или нет, но они так работают, и никто не говорит: "Это раздрай". Вся суть в том, что в этой стране существуют различные средства массовой информации с различной позицией, которые дают возможность американским гражданам выбирать ту власть, которую они, американские граждане, считают для себя более подходящей. Для того чтобы принимать правильные решения, должны быть различные точки зрения, различные мотивации, а не все, как один, в одну сторону.

Говоря о том, что мы нарушаем интересы народа, следует задаться вопросами: "Кто определил, какие интересы у народа? Кто говорит о том, что народу выгодно быть с Ираном против Соединенных Штатов Америки и Европы? Кто говорит о том, что российскому народу надо быть с Таджикистаном против Грузии? Кто взялся определять, что это антинародно, и поэтому не пустим это в средства массовой информации? Сначала были антинародные экологи, которые выступали против трубы. Их мочили. Они выступали против трубы - и их называли антинародными. И академику Лаверову, который выступал против трубы, не давали слова на телевидении. Потом академик Лаверов встретился с Путиным. И оказалось, что как раз он-то народный, а все остальные - антинародные, те, кто был против. Не надо считать народ идиотом, что он выберет что-то не то. Мне кажется, роль средств массовой информации в нормальных странах - исследовать решения власти и представлять их своим слушателям, читателям и зрителям, подвергать экспертизе. Когда власть на любом уровне принимает решение, это решение задевает каждого гражданина. И поэтому, когда мы говорим, что средства массовой информации исследуют, значит, они оппонируют власти, они выискивают в своих решениях слабые места, которые задевают ту или иную категорию. Поэтому средства массовой информации в любой стране, если они средства массовой информации и коммуникации, они будут оппонировать власти. Не быть оппозиционными неправильно. Они будут оппонировать властным решениям в интересах слушателей, а не учить государственных чиновников. Собственник, государство, монополизировало право на информацию, унифицировало ее на федеральных каналах. Произошла деполитизация, потому что государственному аппарату невыгодна политизация общества. Ему выгодно инертное общество, которое развлекается, а раз в четыре года, поскольку есть монополизация пространства, идет и голосует. Когда вы говорите о том, что долой олигархов, пусть все будет у государства, а потом жалуетесь, что происходит демонополизация, вы не связываете одно с другим. Если говорить про общественное телевидение, извините, фуфло. Это то же самое, как говорить, что Общественная палата представляет российское общество. Потому что не может быть представителей общества, назначенных Президентом Российской Федерации. Каков президент, какая страна, такая и Общественная палата. Средства массовой информации обязаны перед своими зрителями, читателями и слушателями, а не перед властью и не перед общественными организациями, у которых бывают разные и непонятные цели".

Итог обсуждения подвела Ирина Хакамада, ответив на вопрос "Что делать?": "Надо бороться. Надо отнимать эту власть зубами, когтями, рискуя своей жизнью, рискуя своей карьерой. Пока свободное общество не поймет, что можно не только обсуждать, а придется хотя бы 3% населения начать за это бороться, ничего не изменится. Потому что власть - не дура, чтобы такие бабки загрести, чтобы всю страну укатать. Она все прекрасно понимает. Она боится любого свободного всплеска, потому что растет новое поколение. Они же рождены в свободе. Они побегут дальше. Поэтому они вообще не должны слышать альтернативного голоса. Достаточно 1% населения понять, что прошло время думать, обсуждать и оценивать. Наступает время действовать".

С ней согласна руководитель Клуба региональной журналистики Ирина Ясина: "Нельзя вырастить рыбок в аквариуме, в котором сварен бульон. Сейчас сварен бульон в аквариуме, в котором рыбки плавали, как хотели. Может быть, потом можно было бы этих рыбок в процессе их собственного обучения, их собственного опыта научить делать что-то лучше, чем они делали в те самые 1990 годы. Но нельзя рассуждать о том, что если людей построили и заставили идти строем, то они когда-нибудь научатся ходить самостоятельно. Если вы ребенку не даете ходить, он не научится ходить. Если вы людям не даете голосовать, они не научатся голосовать. Если они не могут высказывать собственное мнение, они никогда сами не создадут тех рамок, в которые это нужно заключать.

Поэтому я считаю, что 1990 годы были правильными годами, потому что в эти годы мы росли. И свобода слова давала эти возможности, и свобода выбора давала эти возможности. А сейчас мы остановились. Пока не знаю, что будет, но стоять на месте нельзя, надо обязательно двигаться вперед. А двигаться вперед нам дает возможность только свобода. Прежде всего, это свобода выражения собственного мнения. Как журналист я в этом уверена".

  

Елена СУРИКОВА, г. Кемерово. Газета «Наша газета», 28 июля 2006 г.