Виктор Шендерович в последние годы внесён в длинный список опальных персон, которых запрещено приглашать на телевидение. Но чувство юмора не задушишь, не убьёшь никакими запретами. Автор незабвенной программы «старого» НТВ «Куклы» сейчас пишет книги, участвует в передачах независимых радиостудий и выступает на семинарах «Клуба региональной журналистики» (КРЖ).

А НА КЛАДБИЩЕ – ВСЁ СПОКОЙНЕНЬКО

Один мой старый приятель из Владимира переехал в Москву. Работает там в министерстве и многое видит, многое слышит. Несмотря на высокое положение, совесть ещё не потерял и за страну переживает. Иногда он мне звонит и надрывным голосом говорит: «Господи, что они тут творят, что творят! Ведь рванёт!». Я уточняю: «Где рванет? У вас в Москве? Это вряд ли - сегодня столица сыта и всем довольна. В провинции – да, народ нищ и зол, но - смиренен. И я не чувствую никакой предвзрывной ситуации».

Я рассказала об этом Шендеровичу, и вот как он прокомментировал этот парадокс:

- Если человека долго не кормить он, как правило, успокаивается. Но иногда успокаивается навсегда. У нас сейчас в обществе наступило запредельное торможение - от утомления, от боли, от неосознания уроков прошлого.

Вот немцам в какой-то мере повезло: они пережили поражение, а потом их заставили съесть свое прошлое. Американцы после войны раздавали в Берлине еду в кинотеатре, где показывали документальный фильм об Освенциме. Хотите поесть – приходите, только посмотрите сначала, что вы наделали. Нация признала этот ужас и пережила его. Нация дала себе слово, что этого больше не повторится. Сегодня это другая нация и другая Германия.

А нас никто не победил, и мы сами себя не победили. Мы правды про себя не захотели и оставили бациллу гангрены внутри. Нас некому было посадить в кинотеатр посмотреть фильм про ГУЛАГ. Многосерийный, документальный, часиков на 300-400. А потом накормить досыта, но только после просмотра того, что мы натворили. И поэтому, когда приходит очередной человек и говорит: «Ребята, все ко мне. Я знаю, как надо. Демократия не нужна, ничего не нужно – слушай меня», - все охотно бегут назад, потому что уроки прошлого не были нами выучены. Герцен говорил, нужно три непоротых поколения, чтобы началась какая-то демократия в России. У нас же только-только появилось первое поколение, а уже его порют. Снова есть политзаключенные, снова единая власть. Ну, что сказать в утешение? Надежда на время.

НАША ЖУРНАЛИСТИКА НЕ СОВМЕСТИМА С ЖИЗНЬЮ

Общение журналистов с президентом – это повод поговорить о журналистской профессии, сказал Виктор Шендерович. И продолжил тему:

- Задача журналиста - не понравиться президенту или любому другому чиновнику, не интересоваться щенками президента или тем, как ему удаётся поддерживать хорошую физическую форму, а суметь задать точный, острый вопрос, существенный для общества, получить важную информацию.

Многие люди совершенно искренне считают себя журналистами. Но они путают работу журналиста с работой пиарщика. У журналиста и пиарщика разные задачи. Как у хирурга и патологоанатома, хотя тот и другой со скальпелем.

Те правила, по которым журналисты сегодня играют, навернутся. Ведь Советский Союз распался не потому, что его ЦРУ развалил, но потому, что он оказался нежизнеспособным. Как травма, несовместимая с жизнью. Политический строй, несовместимый с жизнью, можно держать только железной рукой, только ОМОНом, милицией, ложью. Но, как говорил канцлер Коль, «можно обманывать длительное время небольшое число людей, можно короткое время обманывать многих, но нельзя всё время обманывать всех».

По рейтингу свободы прессы Россия занимает 151 место в компании с Угандой, Нигером, Замбией. Венесуэла за нами, конечно, но уже неподалеку. Мы с Латинской Америкой, Африкой. Это наши братья по разуму. Хорошая компания, льстящая нашему самолюбию. «Он по Африке гуляет, фиги-финики срывает». На первых местах - Исландия, Финляндия, Норвегия, Дания, на последних местах – Нигерия, Северная Корея, Туркмения и так далее.

Честная журналистика - это едва ли не первое условие существования нормального демократического общества. Не помню, кто-то из англичан, ещё до всякой Америки, сформулировал, что если потребуется выбрать одну из всех свобод, то надо выбирать свободу слова. Потому что если есть свобода слова, то можно отстоять свободу собственности и другие права человека. Если свободы слова нет, то всё остальное мгновенно рушится.

Неслучайно первый удар власть нанесла по НТВ. Абсолютно расчётливо, точно понимая, что это тот кирпич, который нужно выдернуть и тогда всё начнёт рушиться. Сегодня мы вернулись к положению, описанному Жванецким: прочитал одну газету «Правда» – узнал, что во всех. Если посмотрел «Время», зачем тебе смотреть «Вести» или даже «Сегодня»? Утверждена высочайшая картинка, вёрстка спущена сверху. Есть список людей, которых нельзя пускать на каналы. Список экспертов тоже утверждён. На летучках в редакциях ТВ журналистам объясняют, под каким углом, под каким соусом, что давать.

КАК ВЫВЕСТИ ПОРОДУ ПРИЛИЧНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО

Виктор Шендерович рассказал историю из жизни:

- К моему приятелю в Лондоне подошел полицейский, а он брюнет, вздрогнул (у него привычка московская – он вздрагивает, когда к нему подходят представители закона). Полицейский сказал: «Знаете, вы находитесь в районе Сохо, это район не очень благополучный. А вы стоите здесь с кошельком в руке, этого не следует здесь делать. Я, конечно вора поймаю, но зачем нам эти приключения?». Козырнул, извинился и ушёл. Мой знакомый остался с открытым ртом, не понимая, с кем это он сейчас разговаривал, что за ангел такой с небес спустился...

Демократия – это не цель, не царствие божие, а механизм, с помощью которого можно решать проблемы. Любую проблему можно решать либо тоталитарным путем, либо демократическим. Как тоталитарным способом можно избавиться, например, от тараканов? Я могу сказать так: «Ну-ка, быстро все выложили по 10 рублей и пошли вон. Я беру на себя проблему, избавлю вас от тараканов». Потом я из ваших 10 рублей 8 беру себе, еще рубль кому-то отдаю, а на оставшийся 1 рубль покупаю средство от тараканов и морю их на одном ограниченном участке. И так как тараканы потом на этот участок приползут из другого места, я могу таким тоталитарным способом «решать» проблему до бесконечности. Что и происходило в Советском Союзе, например, с продовольственной программой. Или с проблемой обеспечения населения обувью и одеждой.

Демократический способ – это когда МЫ решаем. Из нескольких фирм мы выбираем услуги тех, кто избавит нас от тараканов быстрее, дешевле, лучше. Плохо сделают – расторгнем договор и оштрафуем. При демократическом способе через какое-то время нет тараканов. Ровные дороги. «Мерседес» вместо «Жигуля». Апельсиновый запах в туалете. Вежливый полицейский, а не мент, который вас крышует, и если вы не брюнет, разрешает вам пройти по улице, а если брюнет, то может с вас взять денег, а если вы ему не понравитесь, то он может вас пристегнуть к батарее наручниками и бить.

КАК ДЕЛАЮТСЯ СПАСИТЕЛИ ОТЕЧЕСТВА

Шендерович о нашей системе выборов:

- Когда на телевидении 90% времени в положительном контексте показывается одна партия, а все остальные партии – только 10% времени и в отрицательном контексте, то это не выборы. Выборы - это подсчет по законам арифметики, а не по Вишнякову. Выборы - это непременно прямой эфир, это непременно равное представительство в средствах массовой информации на протяжении длительного времени. Выборы - это реальная конкуренция. А когда конкурирует Грызлов с Мироновым, то у меня глаза болят от этого выбора. Я так мелко не различаю.

Дайте народу сравнить. Посадите в прямой эфир на 3 часа Владимира Путина рядом с Владимиром Рыжковым и Эдуардом Лимоновым. Чтобы они задавали друг другу вопросы, реагировали на ответы. И вот так полгода каждый день. Они подискутируют, народ посмотрит на их уровень кругозора, образование, культуру, степень приличий. А потом уже сравнит рейтинги каждого кандидата. А если я на олимпиаде, извините, ржавой ножовкой перепилю соперникам сухожилия, а потом выиграю забег на сто метров, то можно ли меня назвать олимпийским чемпионом? Я могу надеть себе на шею все медали и долго с ними красоваться, но это не олимпиада.

И это состояние тоже навернётся относительно быстро, потому что в условиях отсутствия конкуренции, теряется качество. Это касается автомобилей, это касается политического строя, это касается всего. Знаете, все кто служили в армии, знают, что там через какое-то время перестаешь мыться, следить за собой, чаще сморкаться в пол. Люди буквально начинают ковыряться пальцем в носу. Все свои, все пахнут одинаково, баб нет, стесняться некого. Происходит естественная деградация. Без конкуренции всегда неизбежна деградация. И мы видим сегодня эту деградацию во всём, в том числе в нашей политике - здесь уже стесняться некого.

Ни в одной стране мира президентом не может стать человек, который в политике меньше 10 лет. Чтобы вынуть человека, которого никто не знает, и сделать из него спасителя отечества путем надувания через останкинский шприц - это немыслимая вещь для Запада.

ОТОБРАЛИ ДАЖЕ «ЖИГУЛИ», ИДЁМ ПЕШКОМ

- К слову «демократия» нет никаких прилагательных, - объясняет Шендерович. - Не может быть никакой управляемой или суверенной демократии. Это всё ерунда, бред сивой кобылы. Демократия – это набор простых работающих механизмов: свободная пресса, независимый парламент, независимый суд, независимые сильные общественные организации, приоритет права. Эти механизмы не искоренят коррупцию и преступления, но ограничивают их сильнейшим образом. Поэтому страны, занимающие первое место по качеству работы этих механизмов, занимают первое место по уровню жизни.

Мы только начинали идти демократическим путём в 1990-х годах. Наша демократия была «Жигулями». «Жигуль» устроен также, как «Мерседес», только гораздо хуже. Надо было учиться и делать эволюционным путем из «Жигулей» сначала «Шкоду», а потом «Фольксваген», а потом, глядишь, «БМВ», «Роллс-ройс»... Что сделала новая администрация? Она сказала: «Вам нравятся «Жигули»? Нет?». И отняли у нас «Жигули». Ходим пешком. Та машина, которая называется «управляемая демократия» или «суверенная демократия», ездит в идеальном варианте по Ашхабаду, по Пхеньяну, по Гаване...

Когда мы наедимся этой твёрдой руки, и эта вертикаль власти нам проскочит до заднего прохода, то тогда мы немножко очухаемся и начнём, я надеюсь, постепенно возвращаться в человеческое состояние. То есть перестанем настаивать на своем особом пути и пойдем в ученики к странам Запада, как царь Пётр.

Ещё раз повторю: эта система грохнется через какое-то время. Вопрос в том, кто придёт следом? Сколько будет в тот момент людей, которые помнят, что такое профессия журналиста? Сколько останется людей, которые ещё не потеряли уважение публики? Которым верят?

  

Наталия НОВОЖИЛОВА, г. Владимир. Владимирская газета «ТОМИКС», № 8 (2415), 2-8 марта 2007 г.