Проблема энергодефицита все более остро встает перед мировым сообществом. Не обошла она стороной и Россию. Так что нет ничего удивительного в том, что на самом высоком уровне наше государство озаботилось развитием атомной энергетики как самой высокотехнологичной, современной и эффективной части всего энергетического комплекса. Однако эта сфера экономики так долго была где-то на вторых, а то и на третьих ролях, что масштаб необходимых для ее восстановления и развития работ не просто потрясает, но и подавляет. И, как всегда в тяжелые времена, надежной опорой оказывается хрупкое женское плечо. Так что о начавшихся инфраструктурных реформах в этой сфере мы сегодня поговорим с первым Заместителем Генерального директора ОАО «Техснабэкспорт» Анной БЕЛОВОЙ, которая в настоящий момент является советником руководителя Федерального агентства по атомной энергии.

- Анна Григорьевна, ведь это не первый ваш проект в сфере реорганизации естественных монополий? Насколько я знаю, вы стояли и у истоков реформы Российских железных дорог.

- Да, это был проект 2000-2005 годов, когда радикальным образом было реорганизовано Министерства путей сообщений. А сегодняшний мой проект связан с реформой, развитием, реструктуризацией атомной отрасли. Он меньше освещается в прессе. Он меньше был предметом публичных дискуссий. Но масштабы этих изменений, их значимость для российской экономики даже больше, чем реформа железнодорожного транспорта. Ведь железные дороги – это больше инфраструктура как таковая. На момент начала реформы 84% всего грузооборота в России осуществлялось железнодорожным транспортом. Вот насколько наша экономика зависит от железнодорожного транспорта. А вот реорганизация атомной отрасли – это более экономический проект.

- Согласитесь, в нашей стране атомная энергетика всегда стояла как-то особняком и была больше чем отрасль экономики.

- Это был некий инновационный прорыв Советского Союза. Тогда были мобилизованы научные, денежные, интеллектуальные ресурсы, создавались новые технологические решения, проводились многочисленные испытания. Ведь атомная энергетика – это не только энергогенерация. Атомная энергетика – это очень много разных технологических решений. Человек сумел «расколоть» атом, сумел высвободить энергию, сумел найти способ ее использовать как для военных, так и для мирных целей. С начала 50-х годов мы имели одну из ведущих научных школ, которая позволяла по всей цепочке ядерных технологий создавать и использовать инновационные решения, разработки. Была замечательная эффективная связка между наукой, опытно-конструкторскими работами и внедрением в практику.

- Но затем все изменилось… Это связано с развалом Советского Союза и последовавшим экономическим кризисом?

- Не только. Дело в том, что более 15 лет назад мир тоже сильно изменился. Было принято решение больше не нарабатывать высокообогащенного урана, не производить ядерного оружия. Под этим решением подписались все ведущие ядерные державы. Вместе с этим была подписана конвенция о нераспространении, которая ограничила возможность распространения тех самых ядерных технологий, которые создают угрозу мирному человеческому развитию и вообще развитию цивилизации. Но некоторое время спустя ведущие ядерные державы задумались. Ведь вся огромная государственная машина и ядерный комплекс, они были ориентированы именно на решение военных задач, задач ядерного вооружения. Когда эта задача была снята с повестки дня, то стало понятно, что вся система управления должна меняться. А раз меняются задачи, то должна меняться и структура активов.

- То есть нужно было отделить ядерно-энергетический комплекс от ядерно-оружейного и наладить его эффективную работу?

- Ядерно-энергетический комплекс, который раньше был непрофильным видом деятельности в рамках производства оружия, необходимо было сделать коммерчески состоятельным, эффективным и профильным. К сожалению, в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств мы приступили к решению этой задачи последними. Плюс так называемый синдром чернобыльской аварии. Кстати, после Чернобыля была аналогичная авария, но с менее серьезными последствиями в Соединенных Штатах Америки. О ней меньше известно, но серьезность тех событий была не меньше, чем в Чернобыле. Все это вызывало, мягко говоря, скептическое отношение к атомной энергетике.

- К чему же это привело, Анна Григорьевна?

- А к тому, что за последние 10 лет у нас были достроены всего 2 атомных блока. Всего две станции за 10 лет на фоне очень слабого поддержания текущего состояния уже имеющихся! Поэтому, когда в ноябре 2005 года на должность руководителя Федерального агентства по атомной энергии был назначен Сергей Владиленович Кириенко, перед ним была поставлена задача: провести ситуационный анализ и предложить модель, связанную с необходимыми государственными действиями в отношении российской атомной отрасли.

- И что же показал этот анализ?

- Очевидно было, что нужна реструктуризация. Очевидно было, что нужно развивать гражданский сегмент атомной отрасли, ядерно-энергетический комплекс в сфере атомного машиностроения, энергетики. А для того, чтобы его развивать как коммерческий сегмент, нужно было полностью менять законодательство. Ведь последние полсотни лет вся система была ориентирована на решение военных задач, она была обложена десятками специфических нормативных актов, постановлений правительства, секретных документов. Как можно делать коммерческую структуру, когда даже баланс предприятия идет под грифом «совершенно секретно»? Как можно проверить эффективность функционирования таких хозяйствующих субъектов?

- Итак, что же стало итогом всего этого исследования?

- Программа в первоначальном виде (скажем так: в виде идеологии) была представлена нашему президенту 20 января 2006 года. Затем было дано поручение президента представить полноценную программу с анализом, с финансово-экономическими оценками, к маю 2006 года. В ее разработке участвовали не только специалисты отрасли, но и специально созданная межведомственная рабочая группа. В итоге 8 июня 2006 года президент подписал программу «Развитие российской атомной отрасли».

- Что, на ваш взгляд, можно считать ее основой?

- Самый главный сегмент – это как раз ядерная энергетика. И это не просто дань уважения некоторому виду генерации, которая находится в корзине электроэнергетики Российской Федерации. Без развития ядерной энергетики мы просто не сможем удовлетворить растущие потребности в энергообеспечении и развивающейся экономики, и наших граждан. Потому наиболее существенная часть программы, которая была представлена и утверждена президентом, начиналась с прогноза потребности в электроэнергетике. На тот момент прогноз потребности роста в электроэнергетике составлял порядка 2,1 триллиона ГВт к 2030-му году. К сожалению, сейчас эти цифры уже корректируются в сторону увеличения. Есть прогнозы, что речь идет уже о 3 триллионах (ГВт).

- Откуда же буквально за год такой резкий скачок в прогнозах, Анна Григорьевна?

- Дело в том, что стали учитывать не только развивающуюся экономику, но и изменение структуры потребления. Если раньше в России на три четверти было промышленное потребление электроэнергии и лишь одна четверть – непромышленный сегмент (семьи, дома), то сейчас этот баланс меняется. Люди стали лучше жить. Они стали покупать стиральные, посудомоечные машины, другую бытовую технику. В развитых странах баланс энергопотребления составляет половину на половину. Те прогнозы, которые делал Минпромэнерго в 2005-м и начале 2006-го года, были окончательно переоценены в момент создания так называемой «дорожной карты» развития электроэнергетики.

- А это еще что такое?

- Это стратегический документ, который появился в виде окончательного плана, где есть прогнозы, места расположения электрогенерирующих мощностей, сетевое хозяйство; где увязана электрогенерация с видами электрогенерации. В эту корзину включены и гидро-, и топливо-, и атомная генерация. Этот документ появился уже в 2007 году, когда стало очевидно: если мы будем сохранять такую же долю газа, угля, мазута и атомной энергетики, то нам просто не хватит ни газа, ни угля. В связи с этим стало очевидным и другое: доля атомной генерации в электрокорзине, которая составляет чуть менее 16%, должна быть увеличена по крайней мере до 23%. Иначе просто нам не хватит электроэнергии для развития экономики. Но это было предложение в мае 2006 года. А сейчас нам говорят, что нужно довести долю атомной энергетики до 25-28%, чтобы не было дефицита.

- Но дефицит все равно возникает!

- Да, слишком долго мы не занимались этим сектором экономики. Ведь чтобы построить новую генерирующую мощность, нужно, по крайней мере, 3-5 лет. Так что если мы хотим сохранить долю атомной генерации в корзине электроэнергетики, у нас есть два самостоятельных процесса: первый – создание новых мощностей; второе – замещение выбывающих мощностей. Основное атомное строительство было у нас 20 лет назад. Сегодня очень серьезно стоит вопрос с продлением ресурса, замещением выбывающих мощностей. Если посчитать, сколько нам нужно строить, чтобы заместить к 2030 году выработавшие свой ресурс и обеспечить соответствующую долю в общей корзине энергетики, получается следующее. При самом консервативном сценарии каждый год нужно закладывать 2 новых блока. А при цикле строительства 5 лет можно себе представить, какие масштабы строительства по всей территории России должны быть развернуты.

- Получается довольно занимательная арифметика.

- На самом деле это очень простая арифметика. Стране нужна электроэнергия. Доля атомной – такая-то. Чтобы столько-то выработать, то нужны соответствующие генерирующие мощности. Понимая, что 1 блок – это 1 ГВт, и было подсчитано количество атомных блоков, которые нужно построить до 2030 года. А дальше пошло развертывание назад, как в любой бизнес-стратегии. Нужно посчитать, сколько необходимо остовов реакторов; сколько нужно монтажников, сырья, бетона, железа. Это ведь стратегическая программа, которая не рисуется просто на бумаге, за нее нужно нести ответственность. Нужно понимать, какими ресурсами ты обладаешь.

Таким образом, в октябре 2006 года в правительство была представлена Федеральная целевая программа «Развитие атомного энергопромышленного комплекса». Объем ее финансирования до 2015-го года составляет 1,4 триллиона рублей. Из них половина – это внутренние средства отрасли, половина – средства федерального бюджета. Начиная с 2015 года, дальнейшее развитие атомной генерации в России будет осуществлять создаваемый холдинг, который называется: Открытое акционерное общество «Атомный энергопромышленный комплекс».

- Хорошо, Анна Григорьевна, с расчетами все более или менее понятно. Давайте теперь поговорим о законодательных новеллах, о необходимости которых вы уже упоминали.

- Действительно, для того, чтобы развивать гражданский сегмент атомной энергетики, нужно было менять законы. Во-первых, у нас было ограничение, связанное с собственностью на ядерные установки, ядерные материалы. Было написано, что это исключительно федеральная собственность. Во-вторых, это не позволяло провести приватизацию ГУПов. Это не позволяло выстроить новую систему управления и не давало возможность провести ту самую границу между ядерным оружием и ядерной энергетикой.

Кроме того, есть еще один очень существенный фактор – внешний рынок. Даже сегодня (при том, что в последние годы был спад интереса к атомной энергии) Россия является единственной страной, которая реально строит в мире 8 атомных блоков. Ни одна другая страна, хотя есть очень интересные технологии у французов, американцев, сегодня столько не строит. Но последнее время уже и здесь стали появляться проблемы. Международный рынок атомной энергетики, начиная с 2005 года, стал задумываться о мировых потребностях в электрогенерации. Произошел, что называется, «ренессанс» атомной энергетики. Даже те страны, которые категорически отказывались думать об атомной энергетике в Европе, стали рассматривать такую возможность. А ведущие растущие державы, такие как Индия, Китай, объявили о строительстве до 100 новых атомных энергоблоков. Цена каждого блока минимальная – 1,5 млрд. долларов. Это дешевые, конкурентные цены, которые мы предлагаем. Те же французы и американцы предлагают по 2,5 млрд. долларов. А потом еще 60 лет поставлять туда топливо. Это очень серьезный сегмент присутствия на международной арене.

- Так в чем проблема? Почему российские законы этому препятствовали?

- Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу представить еще один очень интересный экономический факт. Мы поставляем свыше 47% обогащенного уранового продукта (ОУП) на мировом рынке. Это невероятная цифра. Арабские Эмираты не поставляют такую долю нефти. То есть экспорт ОУП России в энергетическом эквиваленте сопоставим с экспортом газа. Это связано со многими причинами и, прежде всего, с эффективной технологией обогащения урана. Такая есть только у нас и международного консорциума ЮРЕНКО в Голландии. Американцы потратили уже триллионы долларов, но не смогли создать технологию. Элементарно простая вещь. Газ запускается в центрифугу. Физическое явление связано с тем, что более тяжелые изотопы Уран-238 отскакивают к краю, а от края этот газ откачивается. Запускается в следующую центрифугу. Таким образом идет обогащение – разделение изотопов Урана-235 и Урана-238. Никакого секрета. Но вот уже 50 лет никто не может сделать такое устройство. Ни французы, ни американцы. А у нас центрифуги работают 60 лет. Вот поставили штучку, раскрутили на подмагниченном роторе, и она крутится 60 лет. Можете себе представить уникальный научный технологический и интеллектуальный потенциал ученых, которые сделали эту штучку? Такие вот «Кулибины» ядерной России.

- Так во что же упиралось законодательное ограничение?

- На международном рынке действуют особые законы. Поскольку в этой сфере отсутствовали частные игроки, все было в руках государства, то приходилось слышать обвинения в том, что с помощью господдержки достаются более выгодные условия для российской стороны, сбиваются цены… Фактически нас упрекали в том, что как такового рынка и рыночных условий не было, а было лишь использование своих преимуществ. А в плане управления, напротив, полная доминация государства приводила к ухудшению эффективности. Так что решительное обновление законодательства в этой сфере уже давно назрело.

- К чему это привело на практике?

- К созданию закона «Об особенностях управления и распоряжения имуществом и акциями организаций атомной отрасли». Он решал многие основополагающие задачи. Например, вопросы собственности. Нужно было убрать ограничение, установленное законом об атомной энергии и связанное исключительно с федеральной собственностью на ядерные установки, ядерные материалы. Это, кстати, как раз и мешало нам в экспортной деятельности. Мы не могли, скажем, брать к себе уран, обогащать его на наших уникальных мощностях и возвращать обратно. Кроме того, в законе был определен порядок формирования государственного хозяйствующего субъекта в сфере гражданского сегмента атомной энергетики. Если предприятия работают на ядерный оружейный комплекс, это, как правило, всего 3-5% заказов. Все остальное, что не имеет отношения к этой задаче, нужно было объединить. То есть в течение переходного периода нужно было разделить оружейный и энергетический комплексы.

Закон был подписан президентом 6 февраля 2007 года. Затем в его развитие вышел специальный указ президента, который определил порядок создания ОАО «Атомный энергопромышленный комплекс». В состав его вошли 31 акционерное общество и 55 ВГУПов. В июле Атомэнергопром был официально зарегистрирован.

- Вообще-то, интересно получается: закон № 13-ФЗ получил свое развитие в указе президента № 13 от 13 августа.

- А мне число тринадцать очень нравится. Я не суеверная…

Интервью подготовлено при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст».

  

Галина СТАВРИЕЦКАЯ, г. Тамбов. Журнал «Электро-info», декабрь 2007 г.