Наверное, ни для кого не секрет, что для усиления экономического потенциала страны необходимо развитие электроэнергетики, а для развития энергетики необходимы инвестиции. И немалые. И жизнь заставляет искать (и находить, отметим это особо!) совершенно неожиданные источники денежных поступлений. О новых механизмах привлечения инвестиций в модернизацию российской электроэнергетики, среди которых, как ни странно, ратификация так называемого Киотского протокола, мы поговорим сегодня с Андреем ГОРЬКОВЫМ, который является генеральным директором Некоммерческой инвестиционной экологической организации (НИЭО) «Энергетический углеродный фонд».

- Насколько я знаю, Андрей Владимирович, единственным учредителем вашей некоммерческой организации является РАО «ЕЭС России». Зачем это нужно энергетикам и как все это «подвязано» к Киотскому протоколу?

- Мы были созданы достаточно давно, еще в 2000 году, то есть за 5 лет до ратификации Российской Федерацией Киотского протокола. Я просматривал документы правления РАО «ЕЭС России», где в свое время обсуждался вопрос создания нашего «Энергетического углеродного фонда». Сделал это для того, чтобы понять цель его создания. Вы знаете, очень часто встречается в тех документах тема энергоэффективности. Вообще, Киотский протокол и энергоэффективность - это очень взаимосвязанные вещи.

- Почему?

- Во-первых, как вы себе представляете, основная задача Киотского протокола - это ограничить выбросы парниковых газов. Всего таких газов шесть. Для энергетики это прежде всего углекислый газ, СО2. Выбросы парниковых газов и объемы сжигаемого топлива - это прямая зависимость. Чем больше мы жжем сегодня топлива на наших электростанциях, тем больше выбрасывается парникового газа. Основное направление снижения выбросов парниковых газов сегодня для РАО «ЕЭС России» - это экономия топлива на наших электростанциях.

Я назову буквально несколько цифр, чтобы оценить масштабы антропогенного воздействия РАО «ЕЭС России» на окружающую среду. Сегодня на долю наших электростанций приходится примерно 30% всех выбросов парниковых газов в Российской Федерации или 2% всех мировых выбросов. Примерно 70% использования водных ресурсов... Примерно 29% выбросов всех вредных веществ в атмосферу... Это очень серьезные цифры, они говорят о масштабе деятельности РАО «ЕЭС России». В то же время они говорят об ответственности РАО «ЕЭС России» в области экологии перед обществом. Поэтому в 2005-2006 годах мы вопросы экологии поставили на одно из приоритетных мест. Этой проблеме были посвящены несколько решений правления РАО «ЕЭС России», была разработана экологическая политика РАО «ЕЭС России» - открытый, прозрачный документ. Была принята концепция реализации этой экологической политики, в рамках которой и был создан возглавляемый мною фонд.

- Я все-таки хотела бы вернуться к Киотскому протоколу...

- Вы знаете, что основная задача Киотского протокола - это снизить выбросы парниковых газов по сравнению с уровнем 1990 года. Здесь у РАО «ЕЭС России» и у Российской Федерации есть существенный прогресс. Объем выбросов парниковых газов снижен на 36%. И понятно также, что причиной этого в значительной степени является спад производства, который наблюдался в 90-е годы. В общем, внешне все выглядело достаточно красиво. Но в середине 2005 года стал заметен рост потребления электроэнергии, а в 2006 году он составил почти 5% в год. В этот момент РАО «ЕЭС России» сделало прогноз развития экологической ситуации в местах расположения электростанций на ближайшую перспективу. Стало понятно, что дальнейшее экстенсивное развитие РАО «ЕЭС России» с точки зрения экологии просто невозможно. Буквально 4-5 лет, и мы превысим предельно допустимые концентрации в большинстве регионов - примерно в 50 российских регионах из 89. Вопросы экологической политики сами собой вышли на первое место.

- И какие основные направления деятельности РАО «ЕЭС России» в области экологии?

- Прежде всего, модернизация оборудования. Эта проблема особенно актуальна в связи с изменением структуры топливного баланса наших электростанций. Вы знаете, что все электростанции в крупных городах активно переводились с угля на более экологически чистое топливо – природный газ. Это было так называемое время газовой паузы, когда сам газ был достаточно доступен, лимиты его не ограничивали никоим образом деятельность электростанций. Это время газовой паузы, к большому сожалению, для РАО «ЕЭС России» и к большому плюсу для экономики Российской Федерации сегодня проходит. Сегодня в прогнозном топливном балансе мы наблюдаем неизменное увеличение доли сжигания угля. А отсюда и вновь активизация интереса к экологическим проблемам, которые так удачно для нас могут быть частично разрешены в рамках того самого Киотского протокола.

- Наверное, имеет смысл несколько слов сказать о том, что же такое Киотский протокол?

- В самом начале 1990 годов была подписана рамочная конвенция ООН об изменении климата. Как все документы ООН, она была достаточно малоконкретной. В ней очень много общих фраз, но суть документа очень простая: мировая общественность серьезно обеспокоена изменением климата. Примерно в 1995-1996 годах стало понятно, что необходимо принятие более жесткого документа, который регламентировал бы для всех стран выбросы в атмосферу вредных веществ, оказывающих антропогенное воздействие на окружающую среду. И в 1997 году был подписан Киотский протокол к рамочной конвенции ООН об изменении климата. Этот документ накладывает ограничения на выбросы парниковых газов. Для развитых стран были установлены количественные ограничения по выбросу парниковых газов, то есть насколько страны должны снизить выбросы парниковых газов по сравнению с уровнем 1990 года.

- Как это коснулось России?

- Задача Российской Федерации по Киотскому протоколу - сохранить свои выбросы парниковых газов на уровне 1990 года. По оценке, которая сегодня есть, уровень выбросов России в 1990 году составлял примерно 3 млрд. тонн. В том числе выбросы энергетики – примерно 750 млн. тонн СО2. Киотский протокол мог вступить в силу только после того, как его ратифицируют страны, на долю которых приходится 55% всех выбросов парниковых газов. Но США отказались ратифицировать этот документ, чтобы не брать на свою экономику дополнительные обязательства. От того, ратифицирует Российская Федерация Киотский протокол или нет, зависело, вступит ли он в силу во всем мире. Насколько я понимаю, это был серьезный политический процесс. В ноябре 2004 года было принято такое решение. В самом начале 2005 года Киотский протокол вступил в силу во всем мире.

Кроме того, был разработан так называемый механизм Киотского протокола. Есть 7 позиций, которые страна должна в обязательном порядке выполнить. Если у страны в этом смысле все нормально, то страна может заработать какие-то деньги, привлечь новые ресурсы для развития своей промышленности. Это, например, «проекты совместного осуществления» или так называемая торговля квотами. Скажем, РАО «ЕЭС России» в основном использует проекты совместного осуществления.

- Андрей Владимирович, как этот механизм работает?

- Я приведу простой пример. Есть, например, одно предприятие от РАО «ЕЭС России» и какое-то предприятие в Дании. На электростанции РАО реализуется конкретный инвестиционный проект, в результате которого происходит сокращение выбросов парниковых газов.

- Что это могут быть за проекты?

- Это все проекты, которые связаны с повышением коэффициента полезного действия электростанций, эффективности их работы, с понижением удельных расходов топлива на выработку электрической и тепловой энергии. Это проекты, связанные с развитием малых гидроэлектростанций и так называемой нетрадиционной возобновляемой энергетики, то есть ветроэлектростанции, энергия солнца, приливов, геотермальная энергия. И эти проекты могут быть оформлены, как проекты совместного осуществления.

Итак, одна из электростанций РАО «ЕЭС России» реализует у себя проект, в результате которого происходит снижение выбросов парниковых газов. После экспертизы международными организациями и его регистрации в правительстве Российской Федерации электростанция РАО «ЕЭС России» может продать полученные квоты датскому (или любому другому) предприятию, которое имеет потребность в этих квотах. Стоимость этих квот по проектам совместного осуществления составляет примерно 7-8 евро за одну тонну СО2.

- Много это или мало?

- Это составляет примерно от 5 до 20% от стоимости проекта. Тем не менее, это деньги, которые могут существенно улучшить экономику предприятия. РАО «ЕЭС России» сегодня готовит к регистрации порядка 40 проектов совместного осуществления с общим суммарным сокращением выбросов парниковых газов примерно 50 млн. тонн СО2. Их реализация позволит привлечь примерно 350 млн. евро. Причем деньги будут направлены, в соответствии с условиями Киотского протокола, целевым образом именно в реализацию экологических проектов РАО «ЕЭС России». Тех проектов, которые, к сожалению, сегодня финансируются по остаточному принципу.

- Задам тот же вопрос: много это или мало - 350 млн. евро?

- Это примерно 4% от стоимости всей инвестиционной программы РАО «ЕЭС России», которая сегодня заявлена.

- А в связи с ликвидацией РАО «ЕЭС» его правопреемники будут нести экологические обязательства по этим проектам?

- Дело в том, что реализацией проектов занимаются конкретные дочерние общества, которые в процессе реорганизации РАО «ЕЭС России» никуда не исчезают. Как конкретные субъекты хозяйственной деятельности, они остаются функционировать, они продолжают реализовывать эти проекты. Давайте посмотрим на конкретном примере. Есть первые пилотные 2 контракта. Так, «Оренбургская теплогенерирующая компания» еще в 2005 году подписала контракт с датским агентством по охране окружающей среды. В городе Медногорск Оренбургской области есть старая котельная, которая была реконструирована с применением паровых и газовых турбин, то есть с применением парогазовых технологий. В результате произошло существенное снижение выбросов парниковых газов, и «Оренбургская теплогенерирующая компания» подписала контракт с датским агентством по охране окружающей среды. Сама компания как лицо, подписавшее проект, никуда не исчезнет и юридически никак не может отказаться от выполнения обязательств по контракту.

- Расскажите подробнее еще о каких-нибудь проектах, наиболее масштабных, из этих 40, кроме Оренбургского, о котором вы уже говорили.

- Мы сделали прогноз развития энергетики, прогноз выбросов парниковых газов до 2020 года. Ни при одном из вариантов РАО «ЕЭС России» не превысит уровень выбросов 1990 года вплоть до 2017 года – периода окончания действия Киотского протокола. У нас есть проекты, предусматривающие перевод электростанций, которые используют сегодня природный газ, с традиционной паросиловой установки на парогазовую. Таких проектов у нас от 15 до 20. Убирается старая паротурбинная установка, ставится новая парогазовая установка. Еще 7-8 проектов связаны с развитием малой гидроэнергетики. Как правило, это регион Северного Кавказа, республика Дагестан. В нем, например, компания «Гидро-ОГК» планирует в ближайшее время построить порядка 30 малых гидроэлектростанций. Есть еще проекты, связанные с реконструкцией систем теплоснабжения городов. Берется старая котельная, в которой газ достаточно хаотично горит. Это, как правило, муниципальные котельные, которые РАО «ЕЭС России» берет либо в аренду, либо в собственность. Она реконструируется, ставятся современные котел, газовая турбина, паровая турбина. Мощность таких мини-ТЭЦ получается от 3,5-5 до 10-15 мВт. Такие установки имеют более высокий коэффициент использования топлива и приводят к существенному сокращению выбросов парниковых газов.

И есть еще одна группа проектов, которые реализуются сегодня в очень ограниченном числе регионов. Это проекты, связанные с переводом электростанций с угля на природный газ, в частности, на Хабаровских ТЭЦ-1 и ТЭЦ-2, на Амурской ТЭЦ. Последняя группа, в которой в последние 2-3 года появились первые проекты, - это так называемые нетрадиционные источники энергии. Геотермальная энергия - это в основном Камчатка (Мутновская, Верхнее-Мутновская, Паужетская геотермальные станции). Но есть существенные заделы по строительству геотермальных станций в Ставропольском и Краснодарском краях. Кроме геотермальных станций, серьезно рассматривается ветропарки, приливная, солнечная и иные виды энергии. Но еще раз скажу, что это направление, к большому сожалению, не является масштабным - меньше 1%.

- Коммерческая привлекательность этих проектов очевидна – речь идет об инвестициях. Но нет ли здесь лукавства или элемента шантажа: мы вам снизим выбросы парниковых газов, а вы нам - инвестиции?

- Киотский протокол - это возможность для всех стран и для всех отраслей экономики. Вы можете ею пользоваться, можете не пользоваться. Вы можете просто построить новую электростанцию, снизить выбросы парниковых газов и не получить никаких инвестиций. А можете воспользоваться теми возможностями, которые дает Киотский протокол, оформить эти сокращения, сертифицировать их, продать квоты и получить дополнительные средства на какие-то иные проекты.

- Кстати, кому продать?

- Покупатели - это, как правило, страны Европы, страны Евросоюза, которые сегодня имеют реальную потребность в приобретении этих квот.

- Андрей Владимирович, есть у этой проблемы и еще одна сторона: не приведет ли борьба с вредными веществами, которые выбрасываются в атмосферу, к повышению цен на электроэнергию для потребителей?

- Дело в том, что есть определенные санитарно-гигиенические нормативы. Это означает, что в месте расположения электростанции концентрация вредных выбросов в атмосферу должна быть ниже, чем предельно допустимый уровень. Все новые станции строятся с тем условием, чтобы этот уровень не превысить... Я сейчас хотел сравнить ситуацию с Европой, но потом понял, что это делать нельзя, потому что природоохранное законодательство в России и в Европе построено по разным принципам. В Европе основным является технический норматив: сколько выбросов вредного вещества должно быть от этой электростанции. В России основным является санитарно-гигиенический показатель, то есть, какая доля выбросов окислов серы, азота должна быть вокруг станций. И всегда ужесточение экологических требований приводит к удорожанию стоимости строительства или реконструкции электростанций, а, соответственно, и к удорожанию электроэнергии для потребителя.

- Насколько?

- Приведу пример. Для того, чтобы построить угольную станцию, оборудованную современной системой сероочистки, нужно примерно плюс 120-180 долларов за один установленный кВт мощности. Поэтому во всем мире ужесточение экологических требований всегда приводит к дополнительным затратам на строительство электростанций. Это очевидные вещи. Но нельзя просчитать ситуацию только через стоимость электроэнергии. Сколько стоит, например, здоровье людей? Скажем, в Китайской Народной Республике, которая вводит по 100 ГВт мощностей в год, 3 года назад о вопросах экологии вообще никто не думал. Там строили угольные станции практически без всяких систем отчистки. Экологическая ситуация стала просто невыносимой. А недавно я был в Китае и уже видел там станции с серьезными системами очистки от серы, азота и прочих вредных веществ. Вопросы экологии рано или поздно станут определяющими, здоровье, как правило, оказывается дороже.

- И все-таки, давайте еще раз напомним читателям о том, занимается ваша некоммерческая инвестиционная организация? Входят ли в сферу ваших интересов регионы?

- Наша организация была создана РАО «ЕЭС России» исключительно для работы с Киотским протоколом, для работы в области экологии. Мы выступаем в роли консультантов и помогаем компаниям РАО «ЕЭС России», которые расположены во всех регионах, оформить свои инвестиционные портфели в качестве проектов совместного осуществления, сертифицировать квоты сокращения парниковых газов, превратить их в товар, продать и получить деньги на развитие проектов. Вот основные задачи «Энергетического углеродного фонда». Это такое эффективное экологическое подразделение РАО «ЕЭС России».

Интервью подготовлено при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст».

  

Галина СТАВРИЕЦКАЯ, г. Тамбов. Журнал «Электро-info», сентябрь 2007 г.