Любые энергоресурсы кажутся нам тем золотым дном, которое по определению должно быть неисчерпаемым. И уж тем более мы не задумываемся о грядущем, просто щелкая выключателем на стенке. Однако во всем мире уже давно задумались об энергосбережении, разрабатывая многочисленные проекты в этой сфере. Сегодня мы обсудим эту проблему с представителями Международной финансовой корпорации (IFC), которая является подразделением Мирового банка. Именно она разработала российскую Программу по стимулированию инвестиций в энергосбережение. Свою точку зрения по ее реализации представят менеджер по связям с общественностью Мария ОВЧИННИКОВА, технический эксперт программы Борис НЕКРАСОВ и руководитель Санкт-Петербургского отделения программы Максим ТИТОВ.

Корр. – Мария Александровна, ваша программа – это совершенно удивительное исследование по проблеме энергосбережения, о котором тем не менее мало кто знает.

М. ОВЧИННИКОВА. – Сегодня много говорится об энергодефиците, но, к сожалению, в основном как о необходимости инвестиций в строительство новых энергомощностей. С этим очень трудно спорить, но справедливости ради нужно заметить, что создание 1 киловатта установленной мощности на электростанциях обходится в тысячу долларов, в то время как меры по снижению существующего максимума стоили бы в 2-3 раза дешевле.

По энергорасточительности Россия занимает позорное 10 место в мире после таких гораздо более теплых стран, как Азербайджан, Танзания, Эфиопия, Нигерия, Узбекистан и так далее. По данным Минпромэнерго, в России ежегодно из-за пренебрежительного отношения к экономии ресурсов теряется около 400 млн. тонн условного топлива. По данным Международного энергетического агентства, энергоемкость российского ВВП в 2,5 раза выше, чем американского, и в 3,5 выше британского... Конечно, мы могли бы это объяснить тем, что у нас другие климатические условия. Но, например, Канада с ее суровыми зимами потребляет в 2 раза меньше энергии на производство единицы продукции, чем Россия.

М. ТИТОВ. – Кстати, мы сравнили: на 1 тонну продукции производство сыра в России мы тратим энергии больше в 2 раза, чем в Дании. Почему? Есть разные ответы, но понятно, что это неправильно. Что-то не так происходит.

Корр. – Но можем ли мы бороться с нашей энергорасточительностью?

М. ОВЧИННИКОВА. – Это в наших силах. Смысл всех этих подсчетов состоит в том, что чем больше мы будем сберегать энергии, тем меньше дополнительных энергомощностей и инвестиций нам понадобится. Тем более что потенциал России в этом смысле очень высок. По данным Центра по эффективному использованию энергии, в то время как потенциал наращивания производства энергоресурсов равен примерно 100 млн. тонн условного топлива, потенциал энергосбережения составляет 370-390 млн. тонн.

Есть еще интересная статистика, подсчитанная тем же Центром по эффективному использованию энергии, одним из ведущих центров по энергосбережению в России: если бы ресурс повышения энергоэффективности был бы полностью задействован, то в течение 80 лет мы могли бы спокойно экономически расти, не увеличивая при этом производство и потребление первичных энергоресурсов.

В настоящее время сберегается реально только 1-2% от имеющегося потенциала. При этом последние известия о том, что либерализации цен на газ не избежать, и к 2010 году цены на электроэнергию и на газ выйдут на общеевропейский уровень, они, так или иначе, вытолкнули тему энергосбережения на первый план. В последнее время мы стали свидетелями того, что эта тема стала популярной и в высших кругах. Все уже высказались на эту тему: и Путин, и Фрадков, и Медведев. Участвуют в этом и такие международные организации, как наша.

Россия вступила в Международную финансовую корпорацию в 1993 году. На сегодняшний день инвестиционный портфель России составляет 2 млрд. долл. При этом инвестиции в энергоэффективность, вообще, финансирование энергоэффективных проектов очень популярны. Это одно из наиболее популярных направлений деятельности IFC во всем мире.

Наша программа по стимулированию инвестиций в сбережение энергии была создана в России 1,5 года назад как катализатор рынка энергоэффективности. Мы пытаемся наладить взаимодействие авторов проектов, финансовых институтов, поставщиков оборудования и услуг на этом рынке.

Наша программа состоит из двух направлений – инвестиционного и консультационного. В рамках первого корпорация открывает целевые и долгосрочные кредитные линии под развитие энергоэффективных проектов. В рамках второго мы предоставляем консультации по широкому спектру технических, финансовых, юридических вопросов. То есть в идеале мы хотим, чтобы финансирование энергоэффективности стало таким же популярным банковским продуктом, как ипотека, как кредиты для малого и среднего бизнеса. Исходя из того, что обычно энергоэффективные проекты окупаются в срок от года до четырех, то целевые кредитные линии для банков выделяются как раз на срок до 5 лет.

Программа также приводит к значительному экологическому эффекту. Хотя, к сожалению, когда мы говорим о нашей программе с российским бизнесом, то мы учитываем его некоторую циничность. Экологический аспект мы не так акцентируем, как безусловные экономические выгоды от внедрения технологий.

За время существования нашей программы (а мы открылись в ноябре 2005 года) мы совместно с банками рассмотрели более 100 проектов. О наиболее интересных из них расскажет мой коллега, технический эксперт Борис Некрасов.

Корр. – Борис Евгеньевич, за подробностями, видимо, надо обращаться к вам как к техническому эксперту?

Б. НЕКРАСОВ. – Прежде, чем говорить о конкретных проектах, хотелось бы провести некий ликбез для наших читателей. Во-первых, что такое энергоэффективность? Слово сейчас модное и популярное, но не все понимают, что за ним стоит. Все очень просто: это доля энергозатрат в общих затратах предприятия. В химической и нефтехимической промышленности, цветной металлургии доля энергозатрат превышает 20%, а иногда доходит и до 30%. Поэтому они уже давно занимаются решением этой проблемы и имеют опыт разработки таких проектов.

А вот на средних и мелких предприятиях нет ни денег, ни опыта. Они пытаются выжить в условиях рынка, но часто просто не представляют, что делать. Им мы и пытаемся помочь.

Корр. – Каким образом?

Б. НЕКРАСОВ. – Можно выделить 3 большие группы проектов. Во-первых, модернизация технологического оборудования. Она, как правило, приводит не только к повышению производительности, к выпуску новых видов продукции, к повышению качества, снижению отходов, но и к снижению потребления энергоресурсов на единицу продукции. Иногда этот эффект бывает в сотни процентов, то есть в разы. Во-вторых, модернизация энергетического оборудования. И, в-третьих, отдельная большая тема, которая сейчас тоже очень популярна, -- это возобновляемые источники энергии и переработка отходов. Среди основных направлений – выработка биогаза, переработка твердых бытовых отходов, использование биотоплива, отходов лесопереработки, использование энергии ветра и солнца.

Корр. – Какие конкретно проекты были профинансированы вашей программой в последнее время?

Б. НЕКРАСОВ. – Это предприятие по выпуску бытовых отопительных котлов, где мы профинансировали замену технологического оборудования, а именно гибочного пресса. Новый станок заменил 6 старых. При этом улучшилось качество продукции. Производительность труда увеличилась на 50%. При общих инвестициях в около 200 тыс. долл. окупаемость составила менее 1 года, а энергозатраты на единицу продукции снизились на 77%.

Еще один проект – предприятие в Краснодарском крае, где была установлена новая технологическая линия по выпуску шоколадных конфет. Снижение энергопотребления составило 33%, а производительность увеличилась в 12 раз! При инвестициях в 230-240 тыс. долл. срок окупаемости составил около двух лет.

Корр. – Как достигается столь высокая экономическая эффективность?

Б. НЕКРАСОВ. – В оборудовании, которое есть на каждом предприятие, существует огромный потенциал. Он связан, прежде всего, с тем, что оборудование, как правило, установлено очень старое. Поэтому оно физически и морально устарело, работает с очень низким КПД. В изношенных инженерных сетях, по различным оценкам, теряется от 30 до 40% производимых энергоресурсов. И это происходит при полном отсутствии систем контроля. Получаем колоссальный потенциал, который может быть реализован при модернизации системы энергообеспечения предприятия.

Один из проектов, который был профинансирован в рамках данного направления, -- это организация освещения в цехах завода. Экономия электроэнергии от замены старых светильников на новые, люминесцентные, составила около 60%. Снижение затрат на их обслуживание и замену – около 30%. При общей стоимости проекта на 1 цех около 4 млн. руб. окупаемость составила менее 1 года.

Корр. – А есть ли отказы в финансировании?

Б. НЕКРАСОВ. – Да, мы уже отказывали некоторым предприятиям в финансировании, когда видели, что проект составлен без учета развития предприятия. Модернизируется, скажем, котельная, но то, что будет с предприятием через 3-4 года, совершенно не учитывается. Выясняется: либо предприятие получает избыточные мощности и тратит совершенно напрасно свои деньги; либо то, что построено сейчас, через 2-3 года не будет обеспечивать потребности предприятия.

Корр. – Значит, Максим Алексеевич, нужен комплексный подход?

М. ТИТОВ. – Да, и заключается он в том, чтобы предприятие выработало стратегию своего развития, определило потребности в энергоресурсах, которые понадобятся через 1-2 года, и только после этого занималось бы комплексной модернизацией производства. Тарифы будут неизбежно расти. Для предприятий, у которых доля энегозатрат высокая, это означает, что их продукция будет дорожать. Многие из них просто вынуждены будут прекратить свое существование.

Мы опросили предприятия в тех регионах, где мы работаем, – это 5 федеральных округов: Центральный, Северо-Западный, Южный, Волжский и Уральский. Мы взяли средний бизнес пяти отраслей. Ответы иногда были совершенно удивительными.

Корр. – Какие основные выводы из этого исследования?

М. ТИТОВ. – Первое. Компании очень консервативно подходят к тому, сколько они могут экономить на энергоресурсах. Они недооценивают этот потенциал примерно в 2-3 раза. Второе: отсутствует системный подход. Третий важный пункт: очень низкая самооценка в части, касающейся заемного финансирования. То есть они считают, что денег на проекты по энергоэффективности им просто не дадут. Хотя из 24%, которые за деньгами в банк все-таки пошли, 90% эти деньги получили. Последний пункт, очень важный: компании считают, что законодательство, существующее на сегодняшний день, энергосбережение не стимулирует.

Я был на одном предприятии в Ленинградской области, которое в производстве использует очень много сжатого воздуха. Перед ними стояла задача – заменить компрессоры, выбрав 4 хороших новых финских компрессора. Мы при оценке проекта пригласили специалистов, которые сказали: из-за тех сетей, по которым этот сжатый воздух идет от компрессоров к конечному потребителю, потери достигают 40%. Не важно, какого года у вас компрессор стоит, если вы теряете в сетях 40%. Вы все равно воздух топите ассигнациями. Экономия, которую мы посчитали, позволяла предприятию за 5 лет сэкономить около 150 тыс. евро. Это 1/3 стоимости четырех этих компрессоров. То есть, вы просто устранили потери – и уже сэкономили значительную сумму. Кроме того, как потом выяснилось, если устранить все потери, нужно не четыре компрессора поставить, а три.

Корр. – То есть проблема там была, скорее, не в технике.

М. ОВЧИННИКОВА. – Проблема была управленческая. Есть главный энергетик, который посчитал, что хочет по каким-то причинам купить 4 замечательных финских компрессора. И есть генеральный директор, которому нужно выделить деньги… Только каждое третье предприятие подходит к энергосбережению системно. Компании занимаются в основном приборами учета, технологическим оборудованием, изоляцией зданий, тепловым хозяйством и так далее. Но вместе с тем только у трети предприятий существует комплексный план по энергосбережению. И уж совсем мала доля компаний, где благосостояние энергоменеджеров зависит напрямую от экономии.

Корр. – Почему предприятия жалуются на отсутствие законодательных механизмов?

М. ТИТОВ. – Основная масса менеджеров сидят и ждут, когда кто-то напишет замечательный закон, в котором будет сказано: с завтрашнего дня все, кто занимается энергосбережением, вообще, не платят налогов. Да, у нас есть закон «Об энергосбережении», он принят в 1996 году. Он написан на 5-ти страницах и совершенно не работает. На сегодняшний день есть проект закона, который уже несколько лет переписывается, ходит туда-сюда по разным инстанциям Государственной Думы и обратно. Мы хотим надеяться, что в этот закон все-таки попадут нормы прямого действия. Но, конечно, рассчитывать на то, что этот закон принесет всем всеобщее счастье, это совершенно неправильно.

Корр. – Итак, подводя итоги вашему исследованию, о чем хотели бы сказать?

М. ТИТОВ. – Компании, если они хотят выжить в меняющемся мире, выжить на рынке и развиваться, сделать качественный скачок, должны адекватно оценивать свой потенциал энергосбережения. Еще один пример из Ростова-на-Дону. Там тоже был проект, связанный с компрессорами. Проходя по территории предприятия, наш консультант увидел трубу, из которой сжатый воздух вырывается в атмосферу. Он говорит директору: «Только на этой дырке ты в год теряешь 5 тыс. евро. За 5 лет ты теряешь стоимость приличной иномарки». А тот никогда об этом даже не задумывался.

М. ОВЧИННИКОВА. – То есть иногда наша роль – это роль катализатора. Она заключается в том, чтобы обратить внимание владельца бизнеса на то, что у него лежат деньги под ногами, и ему нужно только нагнуться, чтобы их поднять. Или построить такую систему, чтобы его сотрудники нагибались и поднимали эти деньги, вовремя ему их приносили. И тогда наступит счастье в России, и сыр у нас будет такой же, как в Дании.

Корр. – Сфера ЖКХ – одна из самых затратных по энергетике. К вам обращались какие-то компании из регионов со своими проектами в части коммунальных энергосберегающих технологий?

М. ТИТОВ. – Основная проблема состоит в том, что если это муниципальное предприятие, которое хочет модернизировать тепловое хозяйство, то для банка это некомфортный клиент. Банк не готов работать с МУПами просто потому, что у них нет денег. Поэтому наше исследование не затрагивает ЖКХ, где энергосбережение – ресурс колоссальный. Мы, в принципе, занимаемся промышленностью. ЖКХ можно поднять только за счет прихода туда частного бизнеса и совместной работы частного бизнеса с муниципалитетами.

Б. НЕКРАСОВ. – Там существует одна важная проблема: все сети и вся коммуналка находятся в жутком состоянии. А деятельность эта, как известно, регулируемая, то есть нельзя продавать свои услуги по любой цене, какой хочешь. Тариф устанавливается регулирующим органом. И устанавливается он до сих пор по затратному принципу.

Корр. – Вы анализировали ситуацию по регионам?

Б. НЕКРАСОВ. – С регионами картина пестрая. В свое время, лет 10 назад, создавались практически в каждом регионе так называемые центры по энергоэффективности. Сейчас некоторые из них хорошо работают, некоторые давно умерли. К сожалению, если они не подкрепляются реальной помощью и поддержкой со стороны местных властей, то практического результата от их деятельности очень мало. Допустим, в Челябинской области есть специальная программа и строка в бюджете для поддержки энергоэффективного проекта. Если попасть в эту программу, то можно, скажем, часть процентов по кредиту покрыть из нее.

Корр. – Вы привели пример шоколадной фабрики в Краснодарском крае. Какие еще сегменты экономики интересны для вашей Международной финансовой корпорации?

Б. НЕКРАСОВ. – Есть несколько проектов в пищевой, полиграфической промышленности, на сельскохозяйственных, перерабатывающих предприятиях – практически в любом сегменте, кроме крупных монстров, нефтехимических предприятий.

М. ТИТОВ. – Я добавлю. Мы работаем со всеми отраслями, кроме наиболее прибыльных, таких, как военная, алкогольная и табачная.

Корр. – Увы, у нас можно среди бела дня увидеть в городе горящие фонари. Можно увидеть, как по улицам текут реки воды. Я не говорю о бесхозяйственности. Я говорю о психологии. Что можно изменить и каким образом можно изменить это в нашем восприятии, чтобы мы научились экономить?

М. ОВЧИННИКОВА. – У нас в России действительно кризис идентичности. С одной стороны, из всех средств массовой информации несется, что мы энергетическая супердержава. С другой стороны, везде отмечается то, о чем вы спросили. С этим можно бороться только массированной информационной кампанией. Например, при нашем участии в Москве недавно была проведена кампания по энергосбережению. Нам даже сказали, что в результате весь микояновский завод сменил светильники на энергоэффективные. В общем, вода камень точит.

М. ТИТОВ. – У нас в Санкт-Петербурге есть жилищный кооператив, которому 10 лет назад очень повезло. Один из производителей автоматических приборов учета в демонстрационных целях подарил им комплект оборудования стоимостью около 30 тыс. евро. За 10 лет председатель этого кооператива не только накопил замечательную статистику экономии, он накопил много денег. Он ремонтирует крышу, красит подъезд, вставляет стекла – все замечательно. И он говорит о том, что за эти годы жители, бабушки и взрослые люди работающего возраста, уже так привыкли, что у них все очень экономно в доме. Или если они видят кран открытый, лампочку непогашенную, они сразу начинают жаловаться. То есть за 10 лет люди научились понимать, что это экономия их собственных денег.

Корр. – Вы много говорили о том, какие отговорки придумывают предприятия, чтобы оправдать свое бездействие. Но ничего не было сказано относительно того, какое понимание проблемы у наших чиновников.

М. ОВЧИННИКОВА. – Очень часто политики не хотят афишировать сотрудничество с международными компаниями. К нам они обращаются в основном потому, что мы являемся носителями международного опыта. Дело в том, что в России получается замкнутый круг. Нет органа, который бы специализировался на энергосбережении. Эта функция распылена между тремя министерствами. В итоге, если посчитать людей, которые занимаются сейчас в России энегосбережением на уровне исполнительной власти, то получится не более 10 человек. И эти 10 человек находятся друг с другом в перманентном конфликте.

М. ТИТОВ. – В северо-западном регионе, в крупном городе заместитель мэра говорил: «У нас есть проблема в коммунальном хозяйстве. Мы понимаем, что ее надо решать. У нас есть желание, но мы не знаем как. И денег у нас нет. Помогите». Вот у него есть желание, но он не знает как. Может быть, это уже хорошо. Может быть, там что-то уже сдвинется. А в других регионах совершенно равнодушное отношение встречается.

Интервью подготовлено при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст».

  

Галина СТАВРИЕЦКАЯ, г. Тамбов. Журнал «Электро-info», сентябрь 2007 г.