Мы уже привыкли, что без сообщений о цене на нефть не обходится практически ни один выпуск новостей, а ее резкие колебания вызывают в обществе беспокойство, граничащее с паникой. Еще один парадокс – эти изменения впрямую не отражаются на стоимости бензина и не особенно влияют на цену товаров и услуг в нашей стране. Хотя от заоблачной цены в 100 долларов за баррель в кошельках рядовых граждан денег не прибавляется и не уменьшается, тем не менее значение нефтегазовой отрасли для российской экономики огромно.

Возможные трудности в этой сфере могут отразиться уже на каждом из нас, поэтому они стали темой семинара Клуба региональной журналистики (Москва), проведенного совместно с рейтинговым агентством Standard & Poor’s и Институтом энергетической политики.

Кому нужна наша нефть?

Этот вопрос не столь наивен: несмотря на мировой рост потребления энергоресурсов в течение двух последних десятилетий, их удельный вес в конечной продукции оставался практически одним и тем же. Технологии развивались таким образом, что энергоемкость европейского и американского производства осталась на прежнем уровне, у них не наблюдается зависимости от нефти, а, скорее, идет обратный процесс. Таким образом, для России делать ставку только на утоление «нефтяной жажды Запада» неправильно и опасно. Если темпы роста мировой экономики замедлятся, цена на энергоносители может резко упасть. А если баррель будет стоить даже 60 долларов, для российского бюджета это станет серьезной проблемой, так как уровень его расходов привязан к более высокой цене нефти.

В мировом масштабе экономика России, несмотря на все ее успехи, сравнительно невелика – ее ВВП составляет триллион 200 миллиардов долларов, что примерно в 15 раз меньше бюджета США. «Поворот на другой бок» американской экономики, составляющей 27 процентов от мировой, может свести на нет все наши достижения, в том числе обесценить накопленные «тяжким трудом» полтриллиона долларов золотовалютных резервов и примерно 150 миллиардов долларов Стабилизационного фонда. Российская экономика сохраняет высокую зависимость от экспорта энергоносителей, объем которого превысил 300 миллиардов долларов.

65 процентов всех экспортных поставок составляют нефть и газ, 30 процентов – металлы, алмазы и прочее сырье, пять процентов остается на продукцию обрабатывающей промышленности, львиную долю которой составляет вооружение.

В 2007 году ситуация изменилась и главным «двигателем российской экономики» стал уже не нефтегазовый сектор, а внутренний спрос, который стимулируется притоком инвестиций и заемного капитала. Корпоративный долг составил 400 миллиардов долларов и в основном приходится на крупные компании с государственным участием – «Газпром», «Роснефть» и т.д. Значительная часть этих кредитов ушла не на развитие собственного производства, а на приобретение готового бизнеса, в том числе в нефтегазовой сфере. Долговая нагрузка этих компаний достаточно высока, но, учитывая фактор господдержки, они по-прежнему имеют высокие рейтинги: считается, что государство, как один из основных акционеров, в случае опасности дефолта их просто выкупит. Обрадует ли налогоплательщиков такая перспектива спасения госкомпаний – вопрос открытый.

Корпорация Россия

Если представить нашу страну как компанию и взглянуть на ее баланс, то разница между притекающими в страну и утекающими из нее деньгами на данный момент положительна и составляет порядка 120 миллиардов долларов. Однако этот баланс может сократиться до нуля за счет резкого роста импорта, который в 2007 году увеличился на 25 процентов, а по отдельным отраслям на все 40 процентов! Экспорт же увеличился всего на три процента; соотношение этих цифр и есть главная интрига, вокруг которой в ближайшее время будет развиваться российская экономика. Здесь же таятся и возможные подводные камни, способные прервать триумфальное плавание танкера «Россия» по морю бизнеса, особенно учитывая ситуацию, складывающуюся на международном рынке.

Приток огромного количества иностранных товаров определяется высокой платежеспособностью населения, но увеличение доходов заметно опережает рост производительности труда. Таким образом, рост внутреннего спроса обеспечивается в российской экономике кредитами, и дальнейшее их наращивание становится опасным: долговая нагрузка банков уже очень высока. Хотя ситуацию еще нельзя назвать критической, но, по мнению директора российского представительства рейтингового агентства Standard & Poor’s Алексея Новикова, «необходимо видеть варианты ее развития в среднесрочной перспективе 3–4-х лет. Двигатель в виде кредитов может стать не безопасным, и на каком-то уровне его придется останавливать».

Самым устойчивым источником капитала считаются прямые иностранные инвестиции, которые, впрочем, требуют благоприятного инвестиционного климата. Пока он в нашей стране таковым не считается, но период «счастливых нефтяных цен» самое подходящее время для его изменения. «Погода» в бизнес-среде связана с изменениями в судебной системе, укреплением прав собственности, административной реформой, борьбой с коррупцией и бюрократией, решением комплекса социальных вопросов. Это достаточно долгая и кропотливая работа, от которой будет зависеть экономическое здоровье страны на ближайшие 10–15 лет. И чем скорее такие изменения начнутся, тем больших успехов можно ожидать в будущем, ведь если прогнозы снижения темпов роста мировой экономики сбудутся, капиталы с развивающихся рынков, включая Россию, «побегут» в США и Европу, где им обеспечена гораздо более высокая правовая защищенность.

Ноль на минус

Ожидание снижения темпов роста в мировой экономике усугубляется не слишком впечатляющими показателями экономики российской, в том числе ее главной надежды и опоры – нефтегазового сектора. Рост добычи в «нефтянке» составил всего 2,3 процента, причем основную прибавку в 10 миллионов тонн нефти дали «Сахалин-1» (Exxon) и Салымский проект (Shell). Эксперты называют эти цифры «разочаровывающими», потому что у нефтяной отрасли есть хороший потенциал роста, по оптимистическим прогнозам, на 4–5 процентов ежегодно. Если не будут приняты меры по исправлению этой ситуации, вместо источника роста нефтяной бизнес может стать для России «жерновом на шее».

В прошлом году неожиданно для многих снижение добычи впервые показал «Сургутнефтегаз» – самая «щедрая» по количеству выплаченных налогов компания. Тем не менее, на ее счетах накоплено примерно 18 миллиардов долларов, которые могли бы вкладываться в развитие месторождений и интенсификацию добычи. Возможно, тогда ситуация у «сургутян» выглядела бы более благополучно. Нежелание вкладывать средства в производство может косвенно свидетельствовать о том, что «Сургутнефтегаз» ожидает слияние с крупной государственной компанией, скорее всего с «Роснефтью». Впрочем, усиление роли государства в нефтяной отрасли в последнее время затормозилось – оказалось, что «переварить» активы, над которыми уже установлен контроль, сложнее, чем думалось.

Соотношение долга к выручке у «Газпрома» и «Роснефти» сегодня превышает 50 процентов, что для большинства международных нефтегазовых компаний являлось бы ненормальной ситуацией. В период высоких цен на нефть логичнее снижать долговое бремя, но наши компании, по-видимому, собираются наращивать уровень займов. Основной проблемой для компаний с участием государственного капитала теперь становится рефинансирование – привлечение новых кредитов, чтобы расплатиться по ранее сделанным долгам. Следовательно, о новых крупных покупках можно пока забыть. Это подтверждает приостановление переговоров о покупке «Газпромом» 50 процентов акций «ТНК-ВР», за которые в зависимости от рыночной стоимости придется выложить 15–20 миллиардов долларов. Ситуация еще более усложняется в связи с ожиданием мирового финансового кризиса, когда кредиторы не рискуют давать денег компаниям со сложной долговой ситуацией. Как сообщил президент Института энергетической политики Владимир Милов, сейчас у «Газпрома» идут очень сложные переговоры по двум займам, но, хотя они приостановили поглощения, в течение 2008 года эта тенденция продолжится».

«ТЭКозавры»

Аналитики отмечают сходство ситуации в «нефтянках» России и Казахстана: несколько лет назад братья казахи объединили под государственным протекторатом крупнейшую нефтедобывающую компанию «Казахойл» и транспортную «Казтранснефть». Такое же слияние может произойти в России – сегодня многим кажется привлекательным объединение нефтяной добычи с транспортировкой. Но обеспечение равного доступа к «трубе» было одним из главных факторов поддержания здоровой конкурентной среды в отрасли. Нефтяные компании не имели возможности узурпировать контроль над транспортировкой нефти и могли зарабатывать прибыль только на повышении собственной эффективности, но не за счет монополизации отрасли.

Существовала негласная договоренность, что «Транснефть» – главный российский нефтепроводный оператор – не должна была доставаться никому.

Попытка «Транснефти» купить в 2001 году месторождение и стать добывающей компанией была пресечена российским правительством. Однако с тех пор идеология сделала разворот в сторону создания в «нефтянке» второго издания «Газпрома», где под лозунгом вертикальной интеграции присоединить «трубу» к добыче. Одним из вариантов, по мнению Владимира Милова, может быть создание на базе «Роснефти», «Сургутнефтегаза» и «Транснефти» аналога казахского нефтегазового мегахолдинга «Казмунайгаз». Скорее всего возобновятся разговоры о покупке 50 процентов акций «ТНК-ВР», тем более, что с 1 января истек срок соглашения между ее российскими и зарубежными акционерами, следовательно, теперь Фридман, Вексельберг и Блаватник могут в любой момент продать свой пакет. По мнению аналитиков, движение к консолидации в нефтегазовой отрасли России будет продолжено, как только у компаний с участием государственного капитала появятся финансовые возможности.

Идеология укрупнения нефтяных компаний многими экспертами не считается безупречной. Частный сектор реально неплохо работал в нефтяной отрасли и, учитывая то, в каком состоянии она находилась в 90-х годах, достиг к настоящему времени неплохих результатов. Даже чемпион по добыче «Роснефть», с 20 миллионов тонн нефти выросший до ста, показывает этот прирост исключительно за счет вновь приобретенных активов. В то же время такие покупки сдерживают инвестиции в развитие собственных месторождений и, как следствие, добыча там снижается. Похожая ситуация в частных компаниях, ждущих поглощения: «Сургутнефтегаз» копит деньги вместо того, чтобы их вкладывать, а «ТНК-ВР», понимая, что, возможно, ей осталось быть самостоятельной совсем недолго, выплатила в прошлом году рекордные дивиденды – более 90 процентов чистой прибыли. Добыча не растет, а деньги выводятся из компании. То же самое делал Роман Абрамович, перед тем как продать «Сибнефть» государству.

В нефтяной отрасли есть потенциал, во многом созданный в последнее 10-летие, когда частным капиталом была проведена реабилитация истощенных месторождений и более чем на треть подняты дебеты скважин. Еще в 1995 году обсуждался вопрос, что Россия в XXI веке станет нетто-экспортером нефти, то есть будет больше ее ввозить. Этого не случилось, и мы стали второй Саудовской Аравией. Но вопрос о правильности выбора стратегии развития нефтегазовой отрасли остается актуальным, следовательно, будет продолжено его обсуждение на страницах нашей газеты.

  

Аркадий КУЗНЕЦОВ, г. Тюмень. Газета «Тюменская область Сегодня», № 25 (2133), 13 февраля 2008 г.