Третья за последние 10 лет редакция закона "О несостоятельности (банкротстве)", призвана, по замыслу разработчиков, вывести на цивилизованные рельсы процессы ликвидации именно неэффективных предприятий. Однако, новый закон, несмотря на все свои достоинства, вряд ли можно назвать идеальным.

На Западе банкротство - это цивилизованный способ получить передышку от кредиторов. В России первый подобный закон, принятый в 1992 году, по сути, не работал, поскольку по нему возбудить банкротство было весьма сложно. Основная проблема отечественной экономики 90-х годов - неплатежи - была в значительной степени связана с тем, что предприятия могли не платить по своим обязательствам, и при этом никаких реальных механизмов повлиять на должника практически не было. Казалось, что выход был найден в принятом в 1998 году новом законе "О банкротстве". Но проявилась другая проблема. Во второй редакции законодателя бросило в противоположную крайность - закон носил явный прокредиторский характер и стал мощным инструментом для передела собственности, за что журнал "Эксперт" окрестил его "худшим законом России". Крупнейшие отечественные и зарубежные специалисты, писавшие данный закон по лучшим западным образцам, явно недооценили пытливость ума и нестандартность мышления отечественных рейдеров, коррупцию среди чиновников и судей. В результате осенью 2002 года принимается третья редакция закона "О несостоятельности (банкротстве)", которую можно назвать "прогосударственной".

Государево око - зри зорко

Одна из основных новаций - кардинальное изменение роли государства в процессе банкротства. По закону 1998 года представители государства имели право голоса только на первом собрании кредиторов, после чего государство получало преимущественное право удовлетворения своих финансовых требований (в идеале коммерческие кредиторы не могли получить ни копейки, пока не будет произведен расчет с государством). В реальности же кредиторы, получив полный контроль над процессом банкротства, выводили с проблемного предприятия оставшиеся активы в нужную только им сторону. Получалось, что официально все кредиторы не получали ничего, хотя реально "с носом" оставалось только государство, а коммерческие кредиторы - с весьма солидным барышом (и это при том, что в общем объеме кредиторской задолженности долги перед бюджетами всех уровней и внебюджетными фондами составляют, как правило, 40-45 процентов!).

Новый закон пытается закрыть этот пробел. С 2002 года представители государства получили возможность участвовать на всех собраниях кредиторов, хотя до сих пор не прекратились споры по поводу того, кто от имени государства должен участвовать в процедуре банкротства. В итоге окончательное решение о "государевом оке" при банкротствах пока не достигнуто - временно выполнение этих функции возложено на сотрудников ФСФО.

Разработчики закона не скрывают, что в этом месте кроится одно из самых слабых мест новой редакции. Дело в том, что "купить" одного чиновника кредиторам будет вполне по силам, ведь законодательство наделяет правом голоса не некую абстракцию, именуемую государством, а конкретного человека, в конкретном городе, с конкретной зарплатой, с конкретными связями. Кстати, голосующее государство на собраниях кредиторов - это мировой нонсенс, но у России и реалии другие.

Время - за банкрота

Второй принципиальный момент новой редакции закона заключается в попытке максимально затруднить начало процедуры банкротства, при этом главная роль отводится процедурам финансового оздоровления. Если ранее кредитор начинал процедуру банкротства простым заявлением, то теперь он первоначально должен выиграть исковое заявление в арбитражном суде.

По мнению Александра МАСЛОВА зам. министра экономического развития и торговли РФ, одного разработчиков нового закона, в результате введения данной процедуры срок начала банкротства отодвигается по времени от 4,5 месяцев до бесконечности:

- Кредитор должен получить решение суда, получить исполнительный лист. Потом необходимо направить исполнительный лист в службу судебных приставов и после этого подождать 30 дней. Только через 30 дней у кредитора возникает право обратиться в арбитражный суд с заявлением о банкротстве. Но и после этого процедура не вводится, потому что судья назначает первое заседание через 15-30 дней. При этом если должник может погасить свой долг перед подавшим заявление кредитором, то процедура и не начнется.

Другое принципиальное новшество - на двух из четырех стадиях банкротства (финансовом оздоровлении и наблюдении) собственник, как и любое третье лицо, может погасить все долги предприятия в полном объеме. В российской практике 1998-2002 гг. не редкими бывали случаи преднамеренного банкротства предприятий со стороны менеджмента. Когда собственники спохватывались, то было уже поздно. Отныне эта лазейка для сговора злонамеренных кредиторов и недобросовестных менеджеров прикрывается. Однако спорные моменты нового законодательства, когда требуется согласие должника для погашения его задолженности третьими лицами и согласия арбитражного управляющего для погашения задолженности собственником могут свести на нет и эту весьма здравую идею.

Появились новшества и в отношении стадии банкротства. Теперь оздоровление будет проходить под наблюдением кредиторов, а конкурсное производство - под контролем собственников. В правительстве надеются, что такой порядок взаимного контроля позволит сбалансировать шансы кредиторов и собственников по удовлетворению своих финансовых интересов. Кроме того, если раньше собственник с момента возбуждения процедуры полностью отстранялся от дел, он не имел возможности обжаловать в суде действия арбитражный управляющий, не мог обжаловать в вышестоящей инстанции решение арбитражного суда, то отныне ему такие права предоставляются.

Добровольно-принудительная самоорганизация

Еще одно принципиальное новшество нового закона - введение института саморегулирующихся организаций арбитражных управляющих (СОАУ), при этом отменяется лицензирование арбитражных управляющих.

Александр Маслов:

- Всего в России было выдано около 14 тыс. лицензий для арбитражных управляющих. Но на практике стало очевидно, что лицензирование совершенно не защищает сообщество арбитражных управляющих от воров, мошенников, людей некомпетентных и т.д. С другой стороны, выяснилось, что сложившаяся практика лицензирования позволяет чиновникам создать для себя хорошую кормушку. В принципе, законодательство не предусматривало дифференциации лицензий, но Постановлением Правительства предприятия делились на три группы, и, соответственно, появились три категории лицензий. Первая, условно говоря, для киоска, а третья - для самых крупных предприятий. За все эти годы ни одной лицензии третьей категории выдано не было, а на самых "вкусных" банкротствах сидели сотрудники Федеральной службы по делам о несостоятельности и сотрудники ФСФО. При этом они не всегда ориентировались на государственные интересы, а зачастую выполняли конкретный заказ, который им поступал от кредиторов.

Член СОАУ должен соответствовать ряду профессиональных требований: иметь высшее специальное образование, опыт руководящей работы не менее 2 лет, проходить стажировки, успешно сдавать квалификационные экзамены.

Данные профессиональные объединения, по мнению г-на Маслова, можно сравнить со средневековыми цехами или адвокатскими коллегиями. Дело в том, что члены СОАУ, а их должно быть не менее ста в одной организации, будут связаны между собой своеобразной "круговой порукой". Помимо того, что каждый управляющий должен будет в обязательном порядке застраховать свою профессиональную ответственность, при формировании региональных СОАУ, с каждого арбитражного управляющего будет взиматься некая сумма для формирования компенсационного фонда. Поэтому, в случае определенных действий/бездействий арбитражного управляющего, следствием которых явился доказанный факт причинения ущерба должнику, собственникам или кредиторам, то возмещаться эти убытки будут из средств коллективного компенсационного фонда, если на их покрытие не хватит страховки.

По мнению Александра Маслова, данный инструмент позволит весьма эффективно бороться с недобросовестными управляющими, причем делаться это будет силами их же профессиональных ассоциаций. Логика разработчиков закона понятна: "круговая порука" волей-неволей заставит СОАУ весьма тщательно подходить к отбору кандидатур в свои ряды.

Суд всему голова

Следующее юридическое новшество - отныне арбитражного управляющего будет назначать суд, а кредиторы смогут лишь указывать на конкретную СОАУ, которая должна будет выбрать из своих рядов три наиболее подходящие кандидатуры для проведения процедуры банкротства на конкретном предприятии. Далее, уже непосредственно в суде кредитор и должник смогут отвести по одной кандидатуре из представленных. Оставшегося управляющего суд и назначает для осуществления конкурсного производства.

Вместе с тем, для предотвращения возможности подкупа судей, по новому законодательству существенно сократилась компетенция арбитражных судов.

Александр Маслов:

- Мы старались везде четко прописать алгоритм принятия решений - так что стремление сократить свободу судейского произвола было абсолютно осознанным. Конечно, некоторые возможности для волюнтаризма судей остались, но, тем не менее, в существенно меньшем количестве.

В новой редакции закона, как заявляется разработчиками, существенно детализированы все процедуры для повышения прозрачности банкротства. В частности, очень подробно написана процедура продажи имущества в конкурсном производстве- крупные активы продаются только через открытые торги, напрямую (за "копейки") можно продавать только столы да стулья, т.е. дешевое имущество.

Кроме того, появились особенности банкротства отдельных категорий должников: стратегических предприятий, сельхозорганизаций, страховых компаний, участников фондового рынка, социально значимых (градообразующих) предприятий. Появились нормы о банкротстве граждан, как физических лиц, так и индивидуальных предпринимателей. При этом нормы о банкротстве граждан закреплены лишь как некий принцип, который может быть реализован только после внесения соответствующих изменений в смежное законодательство.

Главный показатель эффективности нового законодательства, по мнению г-на Маслова, - динамика новых банкротств в стране. Если банкротств станет меньше, то, считают в правительстве, закон свою защитную функцию выполняет, если банкротств не будет вообще, то это будет означать, что законодатель слишком утяжелил процедуру, сделал ее труднопретворимой в жизнь, что тоже не есть хорошо.

Александр Маслов:

- Мы преследовали цель максимально закрыть юридические "дырки" для преднамеренного вывода активов, "убийства" предприятия-конкурента, создать механизм цивилизованного вывода с рынка неэффективных предприятий с учетом интересов всех заинтересованных сторон. При этом мы надеемся, что нововведения позволят значительно снизить "взяткоемкость" законодательства о банкротстве.

С другой стороны, по мнению Александра Маслова, очень велика вероятность того, что сегодня основным инициатором банкротства окажутся госорганы (МНС, ФСФО), при этом совершенно необязательно, что в государственных интересах. Дело в том, что налоговикам не требуется проходить сложную судебную процедуру - достаточно лишь направить свое постановление судебному приставу-исполнителю. Данное обстоятельство повышает риск коррупционности госорганов в процедуре банкротства.

Справка "ПО".

В 2002 году в арбитражный суд Пермской области подано более 1700 заявлений о признании должников банкротами. Завершено 945 процедур банкротства. Проведено 26 экспертиз по признакам преднамеренного банкротства. В 22 случаях данный факт установлен, возбуждено 7 уголовных дел.

В прошлом году по обязательным платежам в рамках процедур банкротства было получено средств на 1 руб. - 7,8 коп. (в 2001 году - 11,8 коп.).  

Антон СУББОТИН, Пермь. "Пермский обозреватель", 17.02.2003 г.