В клубе региональной журналистики «Из первых уст» состоялась встреча с нашим земляком Андреем Шароновым, многие годы трудившимся в Министерстве экономики России. Теперь он работает управляющим директором в крупнейшем инвестиционном банке. Состоялась беседа о текущей макроэкономической политике, о состоянии фондового рынка. Андрей Владимирович ответил на многочисленные вопросы журналистов.

- В Башкортостане, насколько мне известно, идет процесс скупки активов крупнейших предприятий. Чем это чревато для населения?

- Что значит «скупка активов»? Если эти активы продаются, и скупка происходит легально, то это благо. То есть деньги пойдут на пользу предприятиям и, соответственно, населению.

Если речь о недружественном поглощении – это тема рейдерства. И что самое неприятное - законодательство позволяет осуществлять его почти легально. Но в вашем случае это не скупка, а интенсивное инвестирование в активы. При покупке завода «Полиэф» в республику пришло около 200 миллиардов рублей. Согласитесь, хорошая скупка.

- Люди активно прибегают к разным способам вложения денег. Что в России дорожает быстрее всего?

- Пожалуй, недвижимость и земля. Цены на них достигли нереальных пределов. Скажем, в Москве, которая демонстрирует самый высокий спрос на жилье, цены на квартиры среднего и нижнего класса комфортности, по-моему, уже остановились.

Что будет дальше? Я не готов прогнозировать ситуацию. Но история знает японский случай с обвалом рынка недвижимости. Инвесторы, как сумасшедшие, вкладывали деньги в строительство и разогнали этот поезд настолько, что остановить его было невозможно. Это привело к падению стоимости недвижимости в четыре раза.

- Сейчас говорят, что выгодно вкладывать деньги в энергетические фонды, потому что пока идет реформа электроэнергетики, акции будут расти. Действительно ли это так?

- Да, мы тоже так считаем. При этом надо отметить, что российская экономика фундаментально здорова и сильно недооценена. То есть сейчас у нас какой-то актив стоит рубль, при том, что примерно такой же актив в мире может стоить в три или пять раз дороже. Вопрос в том, сумеют ли эти активы достичь своей нормальной цены. Это вопрос политической стабильности, нормального государственного регулирования, эффективной судебной и правоохранительной системы и так далее. Если мы рассчитываем на внятный и последовательный экономический курс, то ничто не должно помешать этим активам дорожать. И тогда мы сможем демонстрировать гораздо более убедительные темпы роста, чем, скажем, даже в развитых странах. Чтобы было понятнее: золотой запас Советского Союза в одно время составлял 80 млн. долларов. Сейчас – 400 млрд. долларов. Разница в пять тысяч раз. Можете себе представить? А народу в Советском Союзе было в два раза больше, чем сейчас в России.

- Вследствие чего идет рост заработных плат? При том, что хронически отстает производительность труда. Что это, как не популизм?

- Конечно, власть демонстрирует готовность отвечать желаниям работающих и увеличивает заработную плату. Тем более что по многим категориям она действительно настолько низка, что говорить о необходимости заработать повышение не очень ловко. К сожалению, на международном рынке мы можем конкурировать не по цене, а только по качеству. Мы должны производить очень дорогие продукты. Но такие, которые никто, кроме нас, сделать не сумеет. А для этого мозги надо иметь, менять систему образования, отношение к труду.

Стоимость рабочей силы дорожает, часто – непропорционально качеству.

Я был на сочинском форуме. Там обсуждали инвестиционные проекты, которые должны быть реализованы к Олимпиаде. В кулуарах говорили при этом, что никто из местных жителей работать не хочет. Вынуждены завозить иностранцев. К тому же сочинцы дорого сдают им жилье. Придется строить общежития, поскольку это обойдется дешевле, чем снимать квартиры.

Квалификация российских рабочих не растет. Желающих добросовестно трудиться мало. Конкуренцию с другими странами мы проигрываем. Такова реальность. Вот один пример. В Калининграде собирают телевизоры «Sony». Причем отдают на реализацию японцам, поэтому контроль качества очень жесткий. Руководители нанимают женщин из Калининградской области. А мужчин ввозят из Литвы или Польши. Причина очень проста: русские мужчины очень сильно пьют, поэтому руки у них дрожат. И куда мы с этим придем?

- Год от года растет дефицит квалифицированных кадров, прежде всего, в промышленности. Скажите, насколько негативно это скажется на экономике в долгосрочном плане?

- Я знаю, что когда ЛУКОЙЛ разместил заказы на буровые платформы на архангельских предприятиях, то по всему СНГ искали сварщиков. Ясно, что надо возобновлять подготовку таких профессионалов. С другой стороны, часть менее квалифицированных специалистов мы уже и не найдем на нашем рынке. Даже те, что живут бедно, отказываются работать на непрестижных должностях. Нам все равно придется принимать рабочих из третьих стран. Рынок труда – это огромная головная боль для всех. И здесь играет роль ряд факторов. В частности, незавершенность реформы Вооруженных Сил. У нас на сегодняшний день юноши зачастую идут в вузы не для того, чтобы учиться, а чтобы не попасть в армию.

- Некоторые политики ведут разговоры относительно стабилизационного фонда на тему «взять и поделить». Как поступить, чтобы его средства работали в интересах малообеспеченных слоев населения? Чтобы увеличить пенсии, субсидии, детские пособия.

- В принципе, можно обогатить людей хоть завтра. Но… на очень короткое время.

Хорошо бы, конечно, деньги вложить в высокодоходные бумаги, но есть риск прогореть. Мы себе этого позволить не можем, поэтому выбираем консервативный вариант по принципу «курочка по зернышку». Но, к сожалению, такая стратегия означает, что можно покупать только государственные бумаги. А раз так, доходы будут заведомо невысокими.

Если вы хотите прибыль в десятки процентов, готовьтесь рисковать. Но когда речь идет о деньгах страны, это не очень оправдано. Хотя одно из предложений использования инвестиционного фонда кажется разумным - это система софинансирования пенсий. Если гражданин платит какую-то сумму на свой счет пенсионного страхования, то государство будет ровно столько же ему добавлять, но не больше 12 тысяч рублей в год. Такой вариант возможен. Потому что эти деньги не выходят в обращение. А становятся долгосрочным инвестиционным активом.

- Андрей Владимирович, скажите, пожалуйста, прожиточный минимум – понятие политическое или экономическое?

- Строго говоря, прожиточный минимум – это политэкономическое понятие. Он определяется, исходя из стоимости корзины некоторых товаров. Здесь кроется если не лукавство, то возможность манипуляций. Я могу посчитать, что в годовую корзину должно входить пять трусов и десять пар носков, а вы скажете, что вам достаточно пары трусов и двух пар носков в год.

Я могу решить, что мне нужно каждый день по 200 граммов мяса, а кому-то достаточно есть мясо раз в два дня. И объем годового потребления мяса уменьшится вдвое, что тоже скажется на величине этой корзины.

Нужно понимать, что потребительская корзина отражает поведение наименее обеспеченных слоев населения. Конечно, инфляция больше всего бьет именно по ним. Доля расходов на питание у бедных не сопоставима с богатыми. Малоимущее население может тратить на питание до половины своего бюджета. При этом понятно, как оно питается. У богатых доля расходов на питание может составлять три процента, но на эти средства они покупают немножко другие продукты, чем те, что тратят пятьдесят процентов. Поэтому, конечно, это политизированный вопрос.

- Человек получает зарплату 100 тысяч рублей, а другой 5 тысяч – и оба платят одинаковый налог тринадцать процентов. В этом есть какая-то несправедливость.

- Конечно, это политическое решение. Подавляющее большинство развитых стран имеет прогрессивную шкалу налогообложения.

Мы по ней до недавнего времени очень плохо собирали налоги. Я напомню, что когда мы отказались от этой шкалы – 13, 20, 25 и 35 процентов в зависимости от величины дохода, и перешли на 13 процентов, сборы резко увеличились. Кроме того, видимо, у человека существует некий моральный предел. То есть та сумма, которую он согласен отдавать. Люди честно зарабатывают деньги, и нельзя требовать от них, чтобы они расставались с большей частью своих доходов потому, что кто-то не учился и не хочет работать. Получается, чем лучше я буду работать, тем больше придется отдавать тем, кто работает хуже меня. Во всем мире пришли к мысли, что бедность – это, прежде всего, следствие низкого образования. К слову, то же касается и болезней.

- Не может ли случиться повторения дефолта 1998 года?

- Мы имеем сейчас третий в мире валютный резерв, и это главная гарантия. Больше только у Китая – 1 триллион 200 млрд. долларов. И у Японии – 550 миллиардов.

Обжегшись на молоке, мы создали систему страхования вкладов. То есть, если ваш вклад в банке не превышает 400 тысяч рублей и если он сгорит, государство вам вернет деньги. Вне зависимости от того, как себя будет чувствовать этот банк.

Так что дефолт не повторится.

  

Гульшат КУРАМШИНА, г. Уфа. Газета "Вечерняя Уфа".14 марта 2008 г