Всем понятно: реформы в стане реализуются, мягко говоря, неравномерно. Одна из самых критикуемых и результативных (неважно, с каким знаком: плюс или минус)- пенсионная реформа. О ней очень много говорили и писали, на нее возлагали большие надежды, ее оценивали со всех сторон, в последние месяцы она вернулась в эпицентр политического обсуждения. Вот и Татьяна Малеева, директор Независимого института социальной политики, на очередном семинаре Клуба региональной журналистики в Москве часть своей лекции посвятила проблемам нынешнего пенсионного обеспечения и попыткам правительства их исправить. Что мы хотели от пенсионной реформы, и что уже получили?

Пенсионная реформа – как институциональная реформа, это реформа, которая затрагивала основы социального законодательства, влияла и влияет на бюджетную политику России, на макроэкономический фон социально-экономического развития.

Следует рассматривать и оценивать в первую очередь конкретные цели, которые были заявлены. Но ведь некоторые цели были заявлены в неявном виде. То есть это верифицируемые цели, и цели, которые подразумеваются. До 2000 года, когда реформа стартовала, мы имели, так называемую, распределительную систему, которая была построена на принципе солидарности поколений. Главное содержание этого принципа: ныне работающее поколение, экономически активное население делает отчисления в пенсионный фонд страны, из которого выплачиваются пенсии нынешнему поколению пенсионеров. В мире такие системы приветствуются. Как правило, с них начинается пенсионное законодательство каждой страны. Такой превалирующий, доминирующий принцип сложился исторически. И все было бы неплохо, если бы мировое демографическое развитие не столкнулось с проблемой бурного и стремительного старения населения. Пенсионеров на Земле становится все больше и больше, работающего населения становится относительно меньше. Еще одна причина нестабильности схемы: в жестких реалиях рыночной экономики далеко не всем людям трудоспособного возраста находятся эффективные рабочие места, растет безработица. Вот финансовый конструкт и дает сбой. Всем странам, которые живут на этом принципе, становится все труднее и труднее финансировать пенсионную сферу.

Персонально российской проблемой, когда мы вступали в новое пенсионное законодательство, в новую пенсионную систему был принцип уравнительности, который был характерен для советского периода, он привел к тому, что в стране были уравнены практически все пенсии. Дифференциация пенсий была так мала, что почти всем платили одни и те же деньги. Никакого стимулирующего характера в пенсионной системе не было. Много работал – мало работал, большая была зарплата – малая зарплата, разнице в размере пенсии не было практически никакой. Хотелось уйти от этой «уравниловки».

Новая пенсионная система преследовала цель перехода на страховые принципы. Смысл закладывался в том, что предпринималась попытка дифференцировать размер пенсий в зависимости от трудового вклада, и строилось это различие на принципе страхования. При таком подходе, не смотря на то, что элементы солидарности поколений, безусловно, сохраняются (пенсии нынешнего поколения пенсионеров финансирует поколение работающих), тем не менее, это должно было быть заложено на основе страховых взносов, и по сути, это была уже другая система.

Такая задача перехода на страховые принципы была поставлена, и на протяжении первых лет реформы доля страховой части действительно росла. Можно было говорить о том, что пенсионная система худо-бедно, но движется к своему замыслу, приобретает страховой характер. Все было хорошо до 2005 года, когда произошли события, связанные с монетизацией льгот, когда социальное напряжение вокруг тех ошибок, которые были заложены в этой компании, льгот, заставили правительство судорожно искать пути выхода из кризиса, способы снятия этого социального напряжения. И тогда, вопреки всему пенсионному законодательству, вопреки графику, который был заложен в пенсионном законодательстве – график индексации-, буквально в течение первых двух месяцев 2005 года правительство пошло на беспрецедентную индексацию базовой пенсии, как плату пенсионерам за те потери, которые они понесли в ходе монетизации льгот. Пенсионные выплаты, базовая часть пенсии была повышена на 40%. В этот момент идея страхового принципа рухнула. Базовая часть стала огромной, страховая часть стала сокращаться, и вопрос о страховом характере пенсионной системы с тех пор под вопросом. Потому, что страховая часть нашей пенсии составляет сегодня ее меньшую часть. Опять превалирует базовая часть пенсии, которая носит характер социального обеспечения. Страховой принцип поставлен под сомнение.

Да, были времена, когда средний размер пенсий не соответствовал прожиточному минумуму, и составлял всего-навсего 70% прожиточного минимума. Пенсионеры поняли, что система должна гарантировать достойный уровень выплат, такую задачу и перед собой ставила пенсионная реформа. Сегодня прожиточный минимум пожилого человека составляет около четырех тысяч рублей. Пенсии до него все еще не дотягивают. Много это или мало, достойный это или недостойный размер пенсий – это вопрос риторический, на который каждый может дать отрицательный ответ. То есть пенсионная система в том виде, в каком она сегодня сложилась, пока с задачей повышения благосостояния пенсионеров справиться не может.

Дальше. Предполагалось, что новая пенсионная система будет обладать высокой финансовой устойчивостью за счет снижения рисков зависимости от демографических факторов. Не сложилось. Первое. Высоки политические риски вмешательства в пенсионную систему. Пенсионная система открыта для этих политических рисков и вмешательств в пенсионную систему: и законодательство, и ручное управление очевидно демонстрируют, что очередной кризис возможен в любой момент.

Второе. Не удается оторвать пенсионную систему от высокой зависимости от демографических факторов. Провозглашенный переход на накопительные принципы- как раз тот шаг, по которому пошли многие европейские западные страны при выстраивании своих пенсионных систем. Это попытка оторвать пенсионную систему от демографического фактора и от принципа солидарности поколений, и выстроить систему, при которой каждый может накапливать свои сбережения. Не рассчитывать на то, чтобы получать пенсию из трудовых отчислений, тарифов, которые за нас будут платить поколения наших детей, а что мы сами будем формировать свою пенсию за счет накоплений в течение трудовой жизни. Но сегодня это составляет такую невесомую долю в новой пенсионной системе!

Нам говорили, что наша пенсионная система приобрела накопительное лицо, но это, как минимум, преувеличение. Все расчеты, которые делает и пенсионный фонд, и независимые эксперты, и независимые аналитики, свидетельствуют о том, что накопительная часть этих пенсий будет маленькой по сравнению с базовой. У нашего института получалось, что это максимум 7%, сам пенсионный фонд говорил, что 4% будет у первого поколения, которое сможет получать накопительные пенсии. Но такая мизерная величина тоже, мягко говоря, не позволяет утверждать, что в России построена эффективная накопительная система.

Попытались, было, устранить монополизм в пенсионной сфере за счет резкого сокращения сферы влияния пенсионного фонда как самого мощного финансового института пенсионной системы. Тоже ничего не вышло. Негосударственные пенсионные фонды по-прежнему продолжают оставаться крайне слабым игроком на рынке обязательных пенсионных накоплений, монополия пенсионного фонда не разрушена, а в чем-то даже усиливается. Особенно если вспомнить, что пенсионный фонд вообще превращается в мощнейший финансовый институт страны, уже имеющий отношение не только к пенсии. Доходит до анекдотов, когда пенсионный фонд Российской Федерации администрирует выплаты материнского капитала. То есть, тот демографический полис, который почти альтернативен прямой функции пенсионного фонда, которому вообще полагается заниматься пенсионерами, выписывают через пенсионный фонд, он у нас теперь занимается новорожденными детьми и матерями. Это, конечно, усиливает монополизм пенсионного фонда.

Ну, а сами люди – они вообще поняли, в какой пенсионной системе они живут? Во-первых, не поняли, и сегодня, мы - институт, который этим много занимается. На дворе 2007 год, страна только вышла из очередного поля, связанного с новыми инициативами в области пенсионной системы, еще не все узнали о так называемом призыве 1000х1000. Недавно в правительство внесен проект концепции закона о стимулировании пенсионных накоплений. Государство будет софинансировать добровольные дополнительные отчисления граждан из расчета "тысяча на тысячу", лимит софинансирования может составить 10 тыс. руб. в год, прочие же механизмы будут аналогичны действующим в обязательном пенсионном страховании. Не возражает МЭРТ и против дополнительного софинансирования со стороны работодателей, свою готовность к этому подтвердили в РСПП. Вот мы и задавали вопрос, понимают ли вообще люди эту систему? Получили удивительные ответы, например, люди в возрасте 50 – 60 лет утверждают, что

уже являются участниками накопительной системы, но законодательство их обделило. В последний момент их вышвырнули из накопительной системы. Они твердят: «Нет, у нас есть накопления». Нет у них накоплений. И наоборот, молодые тоже доходят до абсурда. Респонденты в возрасте 30 лет говорят: «А мы вообще не являемся застрахованными». Не понимают люди, какую роль и какие возможности им предоставляет новая пенсионная система. То есть, интерес населения к участию в пенсионной системе крайне низок.

Максимальная оценка людей, которые способны влиться в призыв 1000x1000 не более 10% от ныне работающего населения. А размер, с которым они способны войти в добровольное накопление, в этом проекте ограничен 10000 рублей, в среднем люди инвестировать по 4500 рублей в год. Достаточную накопительную пенсию они такими темпами никак собрать не смогут. То есть это не спасет накопительную систему и персонально каждого из нас от бедности. Поэтому ждать бума развития накопительной системы в России нет смысла. Самое главное, что все-таки система действительно демонстрирует очень высокую степень зависимости от текущей экономической и политической конъюнктуры, что делает пенсионную систему России очень уязвимой.

  

Марина ЧЕПИКОВА, Уфа. Газета «Новая экономическая газета» октябрь 2007