На очередном заседании Клуба региональной журналистики выступил Сергей Дубинин, член Совета директоров «ВТБ-Капитал»

Начиная свое выступление, он подчеркнул, что сейчас главное не закрывать глаза на происходящее в экономике. В качестве примера он привел указание императора Александр III во время голода в центральных губерниях России, который повелевал: «Слово «голод» не употреблять, а говорить «страдания от недорода». Вот про страдания от недорода и размышлял в диалоге с журналистами всей страны Сергей Дубинин.

Мы можем говорить о том, что нынешний кризис более тяжелый, чем те, которые были в послевоенный период и охватывали экономику разных стран. Но модель разворачивается та же самая. Она очень похожа на кризис 2000-2001 года в Соединенных Штатах, когда в марте 2000 года началось экономическое падение. Но там был очень специфический рынок Интернет- и «хай-тек» компаний. NSDAQ рухнул примерно так же, как сегодня весь рынок. Выходили из кризиса более полутора лет, до того самого момента, когда возобновился рост экономики.

Кстати, в России тогда тоже затормозился рост, но мы это меньше заметили, потому, что 1998 год был слишком жив в памяти. Сегодня наша страна впервые попала вместе со всем миром в цикличность. Поэтому последствия переживаются после подъема гораздо острее, чем всегда.

Похожая ситуация одновременного роста цен и рецессии уже имела место в экономике в Соединенных Штатах в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Ее специально назвали «стакфляция». Сейчас появилось ощущение, что в долларовой зоне мы получим тоже «стакфляцию». При высокой инфляции около 4-5% будет рецессия. Ситуация на первую половину 2009 года будет именно такой. Она работает как бы против экономической теории, но, тем не менее, она реальна.

Государственное регулирование сейчас свелось к ситуативной реакции на то, что происходит. Финансовая сфера – торговля деривативами, производными инструментами, - это фонды для рискованных операций, которые исключают риски. Банки, заключая сделки с теми самыми производными инструментами на покупку и продажу, частично страхуют от рисков самих себя. Казалось бы, это один из весьма тонких инструментов. Так вот, государственного регулирования в этих областях фактически не было. Они работали как бы в чистом рыночном поле. И оказалось, что этот рынок не дает возможности реально оценить риски. Инструментарий самого рынка оказался более развитым, чем оценки рынка.

Дальше идут споры о том, как же дальше реструктурировать банковскую систему. В Соединенных Штатах был опыт на рубеже 1989-1990 годов, когда была проведена специальная операция по реструктуризации. Там создали целый сектор – отдельное подразделение банковской системы. Это была временная мера RTC, которая провела эту реструктуризацию. Видимо, подобные вещи сейчас придется делать и в остальных странах.

Наблюдался положительный баланс движения капитала. Понятно, что сейчас можно говорить о некотором перегреве экономики и в России тоже. Этому перегреву способствовал, в первую очередь, фантастический рост цены на нефть. Но дело не только в спросе на нефть, а в самом механизме ценообразования, который там заложен. Рост цены происходил на нефтяной бирже. То есть, это такие же деривативы, фьючерсы на поставку в будущем. Причем, даже не подразумевалось, что эти контракты будут реально исполнены. То есть, на этой бирже совершалось 80% всех сделок как финансовые операции. И когда происходил рост всех деривативов, происходил чисто спекулятивный рост фьючерсов на нефть. Это такой же пузырь, как и в случае с производными ипотечного кредитования. На волне финансовой спекуляции цены на нефть взлетели до ста с лишним долларов за баррель.

Такие же спекуляции были по индексам, по любым другим товарам, таким как металлы, зерно и так далее. Особенно, когда был неурожай зерна, то зерно стало стоить столько, что его стало трудно покупать в развивающихся странах. Там реально возникла угроза голода от того, что люди не могут купить себе хлеб по высоким ценам. То есть, вся эта спекуляция оказалась достаточно болезненной.

Но это помогло России составить очень хороший бюджет, создать резервы и золотовалютные, и резервы правительства. Точнее, резервный фонд плюс фонд благосостояния. В общем и целом создали подушку безопасности, которая пока срабатывает в нашей экономике.

Как это сработало, когда начался кризис, на нашем рынке? Наши банки не участвовали в работе с деривативами. Возможно, они через деньги, размещенные на Западе, кому-то поручив, участвовали в этих сделках и зарабатывали и теряли на этом. Поэтому ударная волна прошла другим образом, через два механизма.

Первый. Несмотря на то, что центр финансового кризиса – Соединенные Штаты, когда стало плохо во всем мире, люди стали выводить деньги и вкладывать обратно в Америку. Потому, что до сих пор считается, будто это наименее рискованный рынок. Но, конечно, вкладывались не в акции, а в государственные облигации, то есть облигации Министерства финансов Соединенных Штатов. И вот отток денег со всего мира – из Индии, Китая, Бразилии, России, стран Юго-Восточной Азии - произошел туда. Это обрушило цены и капитализацию нашего рынка.

По пути выяснилось, что российский рынок держался буквально на нескольких голубых фишках, что глубины рынка нет. Хотя, цены были настолько высокими, что в сравнении достигли свыше 100% ВВП России. Это прекрасный показатель, в Германии он выше 80% не поднимался. То есть, финансовый рынок был, казалось бы, очень мощным.

Второй удар – это маржинхолс. То есть, упали цены на акции. А акции являлись залогом по кредитам, привлеченных компаниями. В результате мы получили требование: либо доложить залоги, либо гасить часть кредитов. Это сильно напрягло всю нашу экономику, потому что нужно мобилизовать порядка 3 млрд. долл. для того, чтобы удовлетворить эти требования. Видимо, в 2009 году остается заплатить еще порядка 100-140 млрд. долл. Но есть и более высокие оценки. Пока уплачена значительная часть частного долга перед заграничными кредиторами.

Поэтому несколько слов о том, что такое сами по себе деривативы. Это ценные бумаги, которые выпущены, как производные от базового актива. Конкретный пример. Это те самые ипотечные кредиты и займы в США на покупку домов. Их стали давать людям, которые не обладали достаточным богатством. Но риск, понятно, высокий. Тогда банк берет эти рискованные кредиты, соединяет с кредитами менее рискованными в некий общий пакет, и перепродает СВОП. СВОП – это ценная бумага, которую стали называть credit default SVOPS. Эта ценная бумага как бы на целую серию таких кредитов, где есть менее рискованные и более рискованные. Присваивается высокий рейтинг. Эти бумаги соединяются еще в какой-то пакет. И на них уже продается следующая ценная бумага. И вот когда оказалось, что люди не в состоянии обслуживать свои кредиты, что кредит не обеспечен первичным активом, стало понятно, что все вышестоящие ценные бумаги несут совершенно другие риски. И доверие к пирамиде, которая выросла на тысячи триллионов, оказалось подорванным.

Далее можно сказать, что мы прошли все те же стадии, которые были и на мировом рынке. Падение фондового рынка, сжатие кредита, недоверие к банковской системе и удар по всей остальной экономике. В результате сейчас замедляется экономический рост.

Есть и дальнейшие риски. Можно рисовать разные сценарии. Есть сценарии катастрофические, у нас много любителей такие сценарии рисовать. Вероятнее всего какой-то средний прогноз. Сергей Дубинин надеется, что сбудется примерно следующий сценарий.

Цена на нефть колеблется вокруг 60 долл. за баррель. Плюс-минус 10. Более-менее состоятельный рост, то есть – 2, 3, 4% роста, а не падения ВВП в России. При довольно высокой инфляции – около 10%.

Но при этом невозможно будет не бороться за снижение затрат, в том числе и по зарплатам. Сейчас много идет разговоров о снижении занятости. Увольнение провозглашается на уровне 15% в банках, в финансовых компаниях. Но пока предприятия не банкротятся, никто реально этого не делает. Но перестают выплачивать премии. Перестают увеличивать зарплаты.

Опыт 1990-х годов показывает, что у нас не столько было юридически уволено людей, скольким перестали платить зарплату. Возможно, эта схема будет воспроизведена. Ошибиться можно только в том случае, когда люди ведут честную бухгалтерию. Тогда надо показывать – либо они уволили людей, либо платят зарплату. Но возможно такое, что зарплата будет просто задерживаться, массовая угроза, скорее, в этом и заключается, чем в юридическом увольнении на целом ряде предприятий. Переход, скажем, на работу из двухсменной на односменную, с тремя выходными и прочие безобразия потребуются для того, чтобы снизить затраты.

Но возникает вопрос, будет ли это толчком для замены машин и оборудования, переходом к более эффективному использованию ресурсов в переработке и так далее? Этот кризис должен стать именно таким этапом, когда все это должно происходить. Возобновление роста уже невозможно на базе старых мощностей. Во-первых, потому что старые мощности уже полностью загружены. Мы, кстати, вышли на уровень производства 1991 года в 2006-2007 году. Мощности загружены и они уже действительно старые. Конечно, по бухгалтерии это очень выгодно. Это так называемый «советский подарок», когда у тебя списана вся техника и значительная часть зданий, а стоимость перенесена на продукцию. Это фактически работает как бесплатная природная сила, как ветер. То есть, ничего не надо учитывать в себестоимости. Но реально это порождает огромные затраты на труд. Потому что оборудование старое, значит, требует больших трудозатрат на обслуживание. Во-вторых, топливо и электроэнергия, которые старое оборудование потребляет в огромных количествах.

Весь вопрос в этом – как будет обновляться наше основное оборудование. Это потребует снова больших инвестиций. Инвестиции должны быть получены не только от внутренних источников, и точно не только из бюджета. У нас просто нет такого ресурса, который бы позволил из бюджета профинансировать все необходимые инвестиционные проекты.

Можно привести такой пример. Наша инвестиционная программа РАО «ЕЭС России» была рассчитана на пять лет (2008-20012 годы). Она составляла 3,4 трлн. руб., которые надо затратить, чтобы обновить отрасль и вывести ее на нормальный уровень. С учетом того, что уже затрачено, это объем нашего стабилизационного фонда. То есть, одну отрасль с помощью стабилизационного фонда, в принципе, можно было бы профинансировать. А у нас еще есть ЖКХ, дороги, все остальные отрасли экономики, сельское хозяйство... То есть, никаких чисто государственных ресурсов не хватит. Значит, нужно привлекать внутрь страны колоссальные инвестиции. И они придут, что отечественные, что западные, - на определенных условиях. На условиях, что они окупаются и приносят доход.

Если мы понимаем, что не можем сейчас выдержать условий свободной конвертации рубля, то не стоит так форсировано превращать его в резервное средство. Давайте тогда сейчас лучше введем снова ограничения - счета типа «С», отступим от каких-то ранее достигнутых рубежей. Это специальный термин, который означает счета, куда зачислялись деньги для конвертации. И банком устанавливались лимиты, сколько на этих счетах он может иметь денег, и сколько он сможет за какой-то период конвертировать. Это, конечно, не свободная валюта. Но она полуконвертируемая, что уже хорошо. Это отступление, но не есть совсем выход из всех возможных правил к какому-то жесткому валютному контролю.

***

Анекдот последнего времени. «Купившему дно – второе дно в подарок».

  

Марина ЧЕПИКОВА, г. Уфа. Газета «Новая экономическая газета» 18 февраля 2009 г