Александр МАСЛОВ, заместитель министра экономического развития и торговли РФ

То, что банкротство – больная тема последних лет, знают все. Практически во всех регионах были острые, а иногда и скандальные ситуации, когда институт банкротства использовался не по своему прямому назначению, а для передела собственности.

В развитых экономиках прямое назначение института банкротства в том, чтобы цивилизованно выводить неэффективно работающие предприятия с рынка. В ряде стран, например в США, подавляющая часть банкротств возникает по инициативе должника и является средством защиты от кредитора. Для предприятия важно получить передышку по уплате долгов, провести реструктуризацию, и в конечном итоге – обновить бизнес, «выплыть» и выжить. У нас, к сожалению, все было далеко не так.

В декабре прошлого года вступил в силу уже третий закон о банкротстве. Первый практически не действовал, поскольку заложенные в нем процедуры, критерии признания должника банкротом оказались неработоспособными. В 1998 году был принят второй закон, прокредиторский, который стал мишенью для совершенно справедливой критики, поскольку те механизмы, те противоречия, те, может быть, даже умышленно заложенные позиции послужили питательной почвой для многочисленных злоупотреблений. Авторы второго закона о банкротстве (в основном зарубежные) пришли в ужас от того, как хитроумные российские предприниматели, юристы и не совсем честные судьи стали применять идеальные (по западным меркам) положения документа. Тот закон из инструмента оздоровления ситуации в экономике превратился в способ передела собственности, причем иногда криминальный.

Какие цели ставились при подготовке текста нового (уже действующего) закона? Прежде всего, заткнуть те «дыры», которые позволяли использовать закон о банкротстве для того, чтобы выводить с предприятия активы, убирать конкурента, просто «убивать» предприятие, которое еще может работать.

НОЛЬ ГОСУДАРСТВУ, НОЛЬ КРЕДИТОРАМ

Кардинально изменена роль государства по участию в процедуре банкротства. Почему это очень важно? В России от 40% до 49% (у разных ведомств оценки разные) кредиторской задолженности – это задолженность по налогам и иным обязательным платежам. То есть государство приходит в процедуру банкротства в качестве доминирующего участника. Возникает два вопроса: кто должен представлять государство и в каком режиме?

По закону 1998 года представители государства голосовали только на первом собрании кредиторов, а дальнейший ход процедуры определяли коммерческие кредиторы. Так было сделано на основе зарубежного опыта, исходя из понимания, что государство может весьма эффективно защитить свои интересы и до возникновения процедуры банкротства, и в ходе ее, и после процедуры. Защитить с помощью разных механизмов, в частности через взыскание налоговой задолженности в бесспорном порядке. Кроме того, государство имеет приоритет очередности удовлетворения требований. То есть коммерческие кредиторы не могут получить ни копейки, пока не расплатились с государством.

Но такая идеальная схема оказалась совершенно неработоспособной в нашей стране. Вместо того чтобы заплатить долг государству, кредиторы (не все, а только те, кто контролирует арбитражного управляющего) вне процедуры банкротства выводили активы через фиктивные сделки, через подделки документов. В результате – ноль государству, ноль большинству кредиторов. А кто-то получал все, но путем воровства.

Поэтому было принято решение сделать представителей государства голосующими на всех этапах собрания кредиторов. Решение не бесспорное (представители нашего министерства возражали против такого подхода), и оно достаточно жестко критиковалось прессой.

Тезис противников простой: государство – это абстракция, а на конкретное собрание ходит конкретный чиновник. Когда приходишь на собрание с 50% кредиторки «в кармане», а зарплата составляет 5000 рублей, очень велик соблазн что-то сделать себе на пользу.

Кредитор договаривается с чиновником, что для первого обходится относительно дешево, и в результате представитель государства голосует долей кредиторской задолженности так, как надо этому самому кредитору. Все довольные расходятся, доложив о проделанной работе, а интересы государства не защищены.

С учетом состояния нашего государственного аппарата, уровня его коррумпированности, мы предполагали, что механизм голосования на всех собраниях кредиторов потенциально опасен, и возражали против его введения. Однако более высокое руководство с нами не согласилось.

Наивно уповать на то, что лица, которые решают судьбу предприятия от имени государства, хотя бы получат реальные инструкции, директивы, как голосовать на собрании кредиторов, что они будут реально подконтрольны, что будут честно и добросовестно радеть за государственные интересы. Я в это не верю.

ВОЗБУЖДЕНИЕ ПРОЦЕДУРЫ

Второе направление, которое было признано чрезвычайно важным – это затруднение начала процедуры банкротства с тем, чтобы, во-первых, предотвратить ситуации, когда банкротство «сваливается» на предприятие и на собственника как снег на голову и ни собственник, ни менеджмент не в состоянии защититься из-за недостатка времени. С другой стороны, была поставлена задача сделать крен в сторону процедур финансового оздоровления, чтобы дать возможность предприятию в течение ограниченного времени, что называется, «прокрутиться» – найти средства и выжить.

Исходя из этого, появилось два новых принципиальных момента. Ранее процедура банкротства вводилась по заявлению кредитора. Сейчас кредитор должен выиграть исковое производство в арбитражном суде, то есть получить судебное подтверждение о наличии долга. Затем нужно получить исполнительный лист и обратиться с ним к судебному приставу. Конечно, приставы ничуть не лучше, чем весь государственный аппарат, – могут засунуть исполнительный лист под сукно. Поэтому решили, что кредитор ничего не должен требовать от судебного пристава, а просто отдать исполнительный лист. С этого момента отсчитывается срок ожидания (30 дней), по истечении которого можно идти в арбитражный суд с заявлением о возбуждении дела о банкротстве.

Второй момент – сразу после подачи заявления процедура банкротства не вводится. С учетом всех оговоренных законом случаев, у предприятия-должника появляется время (от четырех месяцев и, условно говоря, до бесконечности), чтобы найти средства и выплатить их первому кредитору, подавшему заявление. А если погашается первый долг, то вся процедура должна начинаться заново. Таким образом, усилена защита интересов собственников предприятия-должника. Сделано это для того, чтобы пресечь сговор злонамеренного кредитора с менеджером, чтобы исключить ситуации, когда предприятия «уводили» из-под носа собственника.

СТАДИИ ОЗДОРОВЛЕНИЯ

Введена абсолютно новая процедура финансового оздоровления. По существу, она разделена на четыре стадии. На первых двух предприятие пытаются оздоровить под контролем собственников и под наблюдением кредиторов. Они согласуют бизнес-план и реструктуризацию долгов. Если за ограниченное время возвращения долга не происходит, то начинаются две другие процедуры, когда предприятие пытаются оздоровить или распродать на стадии конкурсного производства, но также под контролем собственников.

Ранее уже с момента возбуждения процедуры банкротства собственник предприятия был отстранен от судебного или иного участия. Он не имел возможности обжаловать действия арбитражного управляющего. Сейчас собственник получил самостоятельные права в судебном заседании. А главное – он, как и любое третье лицо, может погасить долги предприятия (здесь речь не идет о скупке долгов дисконтом), и результатом станет прекращение процедуры банкротства. Если у собственника есть деньги, он может решить проблему моментально и сохранить свой бизнес.

Удалось существенно повысить прозрачность всех процедур и стадий за счет их детализации. В частности, очень подробно описана продажа имущества в конкурсном производстве. Общий подход – все процедуры дифференцированы в зависимости от стоимости имущества. Если продаются крупные активы (бизнес целиком или часть предприятия как бизнес), если продается только имущество, но на относительно большую сумму (свыше 1 млн рублей), должны быть открытые торги, которым предшествует обязательная независимая оценка. Никаких прямых продаж за рубли! Исключение – самое дешевое имущество (стоимостью менее 100 тыс рублей), а это – столы и стулья. Новым законом существенно ограничен простор для «творчества» со стороны управляющих.

КРУГОВАЯ ПОРУКА

На самом высоком уровне приняли решение отменить лицензирование арбитражных управляющих. А было выдано 14 тыс. таких лицензий! Практика показала, что лицензирование не защищает сообщество арбитражных управляющих от воров, мошенников и некомпетентных людей, но, с другой стороны, позволяет государственным чиновникам создать для себя хорошую кормушку. Лицензирование служит почвой для злоупотреблений, потому что лицензия – это разрешение, за которым приходят к чиновнику. Чиновник хочет – выдает, а хочет – не выдает.

Кроме того, не по закону, а через постановление правительства были введены лицензии трех категорий. Условно говоря, первая – для киоска, а третья – для самых крупных предприятий. Было установлено, что, если лицензия третьей категории еще не выдана, то до появления на предприятии управляющего на его место назначается сотрудник Федеральной службы по делам о несостоятельности. Как нетрудно догадаться, за все годы ни одной лицензии третьей категории выдано не было, и полторы сотни сотрудников ФСФО спокойно «рулили» ситуацией на наиболее «вкусных» предприятиях, при этом, естественно, ориентируясь не на государственные интересы, а на поступивший им конкретный заказ. На этот счет было много материалов, в том числе от правоохранительных органов, поэтому решили лицензирование арбитражных управляющих отменить и ввести чрезвычайно любопытный, но абсолютно неизвестный в нашей стране институт саморегулируемых организаций (СРО).

В новом законе о банкротстве записано, что арбитражным управляющим на предприятии может быть назначен человек, который состоит членом СРО арбитражных управляющих. Чтобы туда вступить, надо иметь высшее образование, два года стажа руководящей работы на предприятии, удовлетворять дополнительным требованиям о прохождении стажировки, обязательно застраховать гражданскую и правовую ответственности.

При этом может возникнуть вопрос: почему бы СРО не принимать в свои ряды кого угодно? Каков в этом случае механизм защиты?

Дело в том, что введен институт круговой поруки. Ответственность страхуется. То есть, если арбитражный управляющий, исполняя свои обязанности, причинил имущественный вред кредиторам, собственникам, предприятию, каким угодно третьим лицам, ущерб покрывается за счет страховки, которая ограничена. Если страховки не хватает, то недостаток покрывает саморегулируемая организация из созданного ею компенсационного фонда. А он с неба не падает! Каждый член СРО должен из своих собственных доходов внести в фонд определенную сумму. Есть надежда, что такой механизм защиты от «жулика» будет работать, хотя опыта пока нет.

СРО чем-то похожи на средневековые корпорации или цеха, на современные нотариальные конторы, адвокатские коллегии, но в них нет такого существенного момента, как круговая порука и корпоративная ответственность за своих членов.

В ЧЬИХ РУКАХ УПРАВЛЯЮЩИЙ

Следующий важный момент – раньше арбитражные управляющие назначались кредиторами. И по фамилиям управляющих можно было проследить, какая финансово-промышленная группа хочет данное предприятие «захапать», потому что известно, кто на какую олигархическую группировку работал.

Чтобы разорвать жесткую связь с конкретным неформальным (а иногда формальным) работодателем-кредитором, изменили механизм выдвижения кандидатур арбитражных управляющих.

Когда кредиторы решают, что им надо начинать процедуру банкротства, они выбирают СРО из числа имеющихся и формулируют требования к кандидатурам управляющих, например: наличие опыта работы в отрасли, к которой относится предприятие, наличие соответствующего образования. На основе такого запроса СРО называет три фамилии, располагая их в порядке убывания приоритета. Список фамилий передается в суд. Кредитор и должник имеют право отвести по одной из кандидатур. Если это происходит, то остается единственная кандидатура управляющего, которого и назначает судья. Если же одна из сторон не захочет воспользоваться своим правом отвода, то остаются две кандидатуры, и назначается первый в списке.

БАНКРОТСТВО ГАЖДАНИНА

В законе появились особенности банкротства отдельных категорий должников – стратегических предприятий, естественных монополий, сельхозпроизводителей, страховых компаний, участников фондового рынка и социально-значимых градообразующих предприятий. А также появились нормы о банкротстве граждан – как индивидуальных предпринимателей, так и физических лиц. Это очень спорная позиция! Но она и не будет действовать, потому что нормы о банкротстве граждан вступят в силу после внесения соответствующих изменений в трудовое и семейное законодательство. Каких изменений – не сказано. Когда наступит этот самый «час Х», установить практически невозможно. То есть банкротство граждан закрепили как некий принцип, который со временем, может быть, вступит в силу.

– Александр Васильевич, какова аргументация новых признаков банкротства?

– Исходили из того, что всякое соотношение, которое может быть выявлено только путем анализа бухгалтерской отчетности, не пригодно. Во-первых, хорошо известно, что с этой отчетностью происходит в нашей стране. А во-вторых, в принципе она доступна для третьих лиц. Поэтому в качестве признаков банкротства установлены два критерия: срок кредиторской задолженности и сумма. Сумма одна для всех – и для мелкой торговой точки, и для Газпрома. Собственник или управляющий должен следить за тем, чтобы у него в течение трех месяцев перед каждым конкретным кредитором не накапливалось определенной законом суммы просроченной задолженности (100 тыс. рублей).

– Будут ли иностранные предприятия иметь равные права с российскими при возбуждении процедуры банкротства?

– Да.

– В регионах суды фактически не являются независимыми от местной власти. Может ли новый закон поставить заслон на пути этого произвола применительно к процедуре банкротства?

– Одна из задач, которые ставились совершенно осознанно и целенаправленно во время подготовки законопроекта, – это минимизировать свободу судейского «усмотрения». На эту тему была масса дискуссий, особенно с Высшим арбитражным судом, который хотел прямо противоположное. Но полное взаимопонимание и среди правительственных экспертов, и среди депутатов позволило четко и однозначно расписать критерии принятия судебного решения во всех ситуациях, где оно должно присутствовать.

– Как Вы считаете, не следует ли в порядке эксперимента передавать ведение дел о банкротстве в другой регион, за пределы воздействия на суд заинтересованной местной элиты?

– Этого быть не может, исходя из базовых принципов организации правосудия. Но даже если передавать дела в соседнюю область, губернаторы договорятся – я буду давить на своего судью в твоих интересах, а ты – на моего. Проблема решается только через проведение судебной реформы.

– Заложены ли в законе о банкротстве основы для возникновения конкуренции между СРО арбитражных управляющих?

– Мы полагаем, что конкуренция между СРО должна быть и будет. Один из главных критериев при выборе организации – ее репутация. Немного странный критерий... Но на самом деле есть несколько арбитражных управляющих с несомненным авторитетом и чистым именем. Мы полагаем, что вокруг них сформируются наиболее профессиональные и авторитетные СРО. Кроме того, возможна конкуренция по размерам страхового покрытия. В законе указан лишь минимальный уровень. Но можно застраховаться на большую сумму. Саморегулируемые организации должны создавать коллективный компенсационный фонд, покрывающий большие риски. Размеры этих фондов будут различаться. Все заинтересованные лица смогут ознакомиться с этой информацией и выбирать СРО, исходя из уровня профессионализма ее членов, репутации и финансовых гарантий.

– Есть ли обобщенные оценки экономической эффективности применения процедуры банкротства?

– К сожалению, наша государственная статистика основана на старых принципах. Она фиксирует свершившиеся факторы, а не динамику последствий влияния этих факторов. Отследить количество процедур банкротства – можно, чем они закончились – можно, а то, что происходит с предприятиями дальше, – уже нельзя. Мы задавали этот вопрос ФСФО, но и у них не было данных.

– Чтобы ликвидировать предприятие, являющееся должником, его надо сначала признать банкротом. Но как быть, если должник фактически отсутствует?

– Проблема банкротства отсутствующих должников не решена. А таковых очень много, по-моему, около полутора миллионов по стране. Чтобы решить проблему, нужны бюджетные средства. В любом случае есть некие минимальные затраты на процедуры – запрос на предоставление информации из ряда ведомств (а эти услуги часто оказываются только на платной основе), оплата труда чиновника МНС или арбитражного управляющего – того, кто должен заниматься этой процедурой. Подсчитано, что минимальные затраты на одно дело об отсутствующем должнике (при полном несопротивлении сторон) составляют около 10 тыс. рублей. Умножьте на 1,5 млн и подумайте, много это или мало для бюджета.

– Вы много говорили о плюсах нового закона. Где, на Ваш взгляд, его самые уязвимые места?

– Я думаю, что самый большой риск в том, что основной центр коррупции переместится из судов во власть. Кроме того, у меня есть очень большие подозрения, что мы «переборщили», усложнив начало процедуры банкротства. Это может привести к тому, что процедур банкротства вообще не будет в нашей стране. Я не уверен, что мы до конца все продумали с саморегулируемыми организациями. Закон только начал действовать, и пока невозможно оценить все плюсы и минусы. Первым показателем будет динамика возникновения дел о банкротстве. Если их число станет уменьшаться, значит, закон работает так, как и задумывалось. Но если число дел упадет почти до нуля, то это окажется негативным показателем, так как банкротство – это механизм финансового оздоровления экономики, помогающий вывести неэффективное предприятие с рынка. Сколько банкротств в год можно считать нормальным для России? Некий оптимум находится только эмпирически. Как получится на практике – предсказать сложно.

В процедуре банкротства сталкивается множество интересов. Это интересы кредиторов, которые не могут, но хотят вернуть свои деньги, интересы должника, который по каким-то причинам не расплатился, интересы собственников предприятия-должника (государства, АО, частной компании или физических лиц), интересы трудового коллектива и муниципалитета, который заинтересован в том, чтобы люди не были «выброшены» на улицу, а предприятие платило налоги. Каждый хочет свое. Выстроить систему так, чтобы все остались довольны, невозможно.

Но теперь в процедуре банкротства принимают участие все заинтересованные стороны. Они «следят» друг за другом и могут жаловаться в суд. Мировая практика лучшего механизма защиты интересов еще не придумала.

Как признают даже оппоненты нового закона, вся процедура разработана значительно лучше, а возможность для махинаций существенно сокращена. Конечно, в реальности всегда идет борьба меча и доспехов. Негатив может воспроизводиться на новом уровне. Поэтому ситуацию надо отслеживать и «лазейки» перекрывать.

Материал подготовлен при поддержке Клуба региональной журналистики «Из первых уст»  

Илья БАТРАКОВ, Нижний Новгород Журнал "Деловая неделя" N4, 2003 г.