Экономика

И правда, зачем нам говядина, если чудесные грибы лисички в столичном магазине – 100 долларов за килограмм, а в московских лесах этого ценного, высококалорийного, содержащего в избытке белков и других чудных компонентов продукта видимо-невидимо?.. При определенных погодных условиях, конечно. Нам, оренбуржцам, проще. Лисички в лес собирать мы не пойдем – вряд ли найдем. зато в соседнем магазине почти 200 граммов (до разморозки и выжимания воды) всего 164 рубля стоят. Так что если заменить рассчитанные нам в потребительской корзине 38 граммов мяса на более питательные грибы, то 900 рублей (целый килограмм) на год – это просто переесть, что при избыточном среднероссийском весе человека для нас очень вредно. Словом, можно себе, любимому, и дешевле обойтись. Если, опять же, забыть про говядину.

А забыть про нее придется. Ведь мы безнадежно отстали от всего мира по ее производству. Так что и догонять уже незачем.

По меткому выражению руководителя аналитического центра агропродовольственной экономики Евгении Серовой, здесь мы опоздали навсегда. И обречены быть ввозящей страной. А в остальном… Однако все по порядку.

Мешающее наследие

Нам, региональным журналистам, москвичи, а точнее, ученые по предложению движения «Откоытая Россия» в постоянно действующем семинаре «Из первых уст» решили наконец открыть глаза на происходящее в экономике страны.

- Вы, простите, передергиваете часто, - заявил один из ученых мужей, рассказывающий нам не о стабилизации - о небывалом подъеме производства и уровня жизни российских граждан в течение последних трех лет.

Нас, оренбуржцев, естественно, очень интересовал аграрный сектор. И некоторые разъяснения громогласному заявлению премьера Касьянова о коренном переломе в сельском хозяйстве. Впрочем, теоретически, видимо, так оно и есть.

Евгения Серова, как она сама себя охарактеризовала, из породы так называемых асфальтных аграрных экономистов:

- Меня в аграрной аудитории всегда спрашивают, не работала ли я в сельском хозяйстве непосредственно. Нет! Это я вас сразу предупреждаю. Но аграрным экономистом работаю уже 20 лет...

И потому Евгения Викторовна представила очень полную картину того, что происходит на асфальте нашего сельского хозяйства.

С говядиной мы уже разобрались. Да и сами отлично знаем, что действующие пока мясокомбинаты в области уже в большей части работают на импортном сырье.

Ну а в остальном:

- В АПК сегодня достаточно устойчивый, вполне динамичный рост.

(Здесь и далее цитируется Е. В. Серова. - Н. Г.)

От советской власти нам досталась во всех смыслах искореженная структура производства. Первое - это региональная специализация, структура предприятий, монопольная система переработки и сервиса, частичные рабочие, если обращаться к рынку труда. Понимаете, мы создали, например, человека-механизатора, который не может вести сельское хозяйство. (Это такого, который, по разъяснению лектора, не может отел принять. Странно еще, что он ракеты не строит. — Н. Г.)

Второе, что досталось нам в наследство, - менталитет. Например, точка зрения: земля «гуляет». Ну и что? Пусть гуляет, если ей приятнее, чем работать. Потому что, если в Сыктывкаре невыгодно пшеницу выращивать, значит, и не надо. При современной технологии за Полярным кругом можно бананы растить. Вопрос в цене такого производства. Выгодность его определяется затратами, покрытыми рыночной ценой. Потому все советские разговоры о том, что литр газировки стоит дороже литра молока, бессмысленны, экономического смысла не имеют. Дороже, ну и что? Значит, людям газировка нужна больше.

Еще один миф: вреден посредник. На деле же чем меньше посредников, тем дороже их услуги, тем труднее продать зерно. Сельхозпроизводитель сидит у себя в деревне. Вырастил зерно, и откуда ему знать, сколько это зерно на мировом рынке стоит? Пришел к нему один человек, просит по 800 рублей за тонну, он и отдает. Не зная, что цена сегодня 210 долларов. Когда много посредников, они донесут до крестьянина истинную цену. Чем их больше, тем ближе цена к эквивалентной.

К сожалению, пример Оренбуржья в нынешнем году не подтвердил это заявление. Уж в посредниках-то недостатка у нас не было. Увы, они только сбивали цену.

Следующий миф, что сельское хозяйство - дыра. Кому он выгоден — неизвестно. Сегодня нет ни одной нефтяной компании в стране, не имеющей агропродовольственного подразделения. Банковский сектор включен в АПК. Ничего более прибыльного, чем нормально ведущееся сельское хозяйство, в стране нет. В этом году немного похуже ситуация, но прошлые два года 400 процентов годовых на зерне нормальные менеджеры делали легко. У нас нефть в лучшие годы больше 80 процентов не давала. Поэтому сельское хозяйство - очень выгодное вложение денег сегодня, поэтому туда деньги и пошли.

А я еще раз позволю себе уйти с асфальта на сельскую колею. Ныне наше элитное зерно с востока области себестоимостью, достигающей семи-восьми тысяч рублей за тонну, продавалось в лучшем случае по три тысячи. Чуть меньше 400 процентов вышло, правда? Только не прибыли, а... убытков.

А в остальном все хорошо

Наше сельское хозяйство, устойчиво сползавшее в кризис до 1998 года, с той поры показывает чудеса роста, средний темп - более шести процентов. Это очень много для сельхозпроизводства. В этом году по первому полугодию -четыре процента, по моим оценкам, мы их до конца года и сохраним. Если так продержимся еще три года, то восстановим уровень 1991-го.

Пищевая промышленность растет гораздо быстрее. У нее средний темп - восемь процентов, причем в некоторых отраслях вообще происходят чудеса - до 19 и более процентов.

Если посмотреть объективно, то увидим, что и животноводство прибавляет, причем при падении поголовья, за счет интенсивных факторов. Понятно, что выгоднее держать - одну корову, которая дает 7000 литров, чем три, дающих по 2000. Расходы на корма ниже. И сейчас мы идем этим путем. Надои молока в России сегодня рекордные. Другие показатели интенсивности в животноводстве тоже растут: привесы в свиноводстве, в откорме крупного рогатого скота, продуктивность в птицеводстве. Что за этим ростом стоит? Безусловно, спусковым крючком была девальвация рубля, при которой в первую очередь ушел импорт. Значит, освободилась ниша на своем рынке. Во-вторых, подешевел экспорт. И мы его немного увеличили. Тем самым обеспечивая продовольственную безопасность страны.

Правда, у нас это понятие несколько странное, связанное с ограничением импорта. На самом деле главный аспект безопасности - наличие валюты. Потому что на мировом рынке продовольствие есть всегда, и голода быть не может, если есть деньги.

- Девальвация привела к резкому падению доходов населения. Однако продовольственные товары, - резонно замечает Е. В. Серова, - имеют низкую эластичность спроса от дохода. То есть спрос на хлеб не зависит от дохода семьи. Вдобавок к этому оказалось, что и реальные доходы восстановились быстрее, чем мы этого ожидали (!). Соответственно, сначала увеличился спрос на продукцию отечественной пищевой промышленности, потом транслировался в сельское хозяйство, которое, в свою очередь, повысило спрос на сель-хозмаш и нестроение.

Спасибо кризису

Оказывается, финансовый кризис существенно помог пищевой промышленности. Деньги в переработку нужно было вкладывать небольшие, риск минимальный, а окупаются с лихвой уже через полгода-год.

- С другой стороны, - утверждает Евгения Викторовна, - цены на сельскохозяйственные ресурсы растут медленнее. То есть пресловутый паритет цен, о котором так много говорят, практически закрыт.

Тем более что, как выяснилось, такие гиганты, как, например, Черкизовский мясокомбинат, поняли, что ввозить сырье из-за рубежа дорого. Начали закупать свое сырье. Правда, оно оказалось еще дороже. По другим причинам. Якобы качество не то, поставки несвоевременные. Плохо работающее сельское хозяйство этим себе и помогло, вызвав необходимость интеграции. Уж мы-то не понаслышке знаем об этой помощи. Многие хозяйства-придатки обнищали вовсе, не получая от побратимов ни копейки. Наше знаменитое «Оренбургмолоко» должно поставщикам уже более 28 миллионов рублей только в этом году. Часть из этих производителей - в структуре предприятия.

Еще одна точка зрения ведущего сельхозаналитика страны:

- Для интервенции зерновых мы не созрели. И все, что проводилось в прошлом и будет проводиться в этом году, - нерациональное расходование государственных денег. Как всегда, 200 миллионов долларов неизвестно кому и на что пойдут. Лучше бы на эти деньги построили два морских терминала, через которые российские хозяйства экспортировали бы излишки зерна (как выяснилось, его у нас свыше 20 миллионов тонн) по мировым (200 долларов за тонну) ценам.

Видимо, и правда лучше. Тем более что интервенция началась позднее уборочной, тогда как даже наука считает, что должна начаться задолго до посевной. Только вот когда политики прислушаются к аналитикам? И сказочка последних о чудной жизни нашего села станет былью? Может, когда опросы социологов и отчеты статистов сойдут с асфальта?  

Наталья ГОРБЕНКО, Оренбург «Южный Урал», 11.12.2002 г.