Сергея Каледина, автора десятков известных книг, читающей публике представлять особо не надо. Многие помнят его повесть "Смиренное кладбище", роман-хронику "Коридор", дальше были "Стройбат", "Поп и работник" и другие. Но год назад в судьбе писателя произошел необычный поворот. "К седьмому десятку я пришел с каким-то странным чувством исчерпанности - я писал о любви, дружбе, о работе, о поиске места в жизни, о боли и счастье - обо всем... И заниматься писательством мне стало неинтересно", - рассказывает он.

Коллега по цеху и давний друг Каледина Людмила Улицкая, посоветовала ему идти...в тюрьму. Она сама с пятью подругами, кстати, весьма культурными дамами, занимается бомжами - причем это не разовые мероприятия, а помощь и поддержка, длящаяся десятилетия. И тема обездоленных ей близка и небезразлична.

В Можайской воспитательной колонии Каледина не ждали."Че приполз, старый козел, че тюрю гонишь?"- не самые грубые слова, какими встретили руководителя "литературного кружка" - так оформили Сергея Евгеньевича - малолетние преступники. Особо обольщаться насчет интереса к искусству, художественному слову не приходилось - грамотность была в зачаточном состоянии: отдельные представители контингента вычитали из пяти четыре и получали шесть. Что делать – почти поголовно дети из неблагополучных семей. Главная доблесть - "проплыть мимо дела" - то есть без последствий увильнуть от учебы и работы. Врут изворотливо и артистично. Презрение ко всему и вся, отрицание априори любого предложения, демонстрация своей независимости вместе с безусловным почитанием тюремного катехизиса и ориентацией на паханов - далеко не полный список негатива, с которым пришлось столкнуться писателю.

Кропотливая работа по наведению хрупких мостов взаимопонимания с "псятами" - так Каледин обозначает обитателей Можайской тюрьмы – постепенно приносила плоды. Пройдя через бойкот, он не неделю и не месяц старался растопить лед в душах воспитанников. Не заглядывал в личные дела и не спрашивал никогда, за что осужден пацаненок - в среди контингента были и насильники, и убийцы, и грабители, и другие "асоциальные элементы". Не сразу они привыкли к странному гостю. А Каледин приносил им книжки и пытался заинтересовать в силу развития. "Малоизвестный негритянский писатель Пушкин", - так небрежно представил русского классика никогда не слышавшей о поэзии толпе. Джек Лондон стал интересен только потому, что умер от наркомании, Эдгар По - что согревался кошками. Сименон выдумал комиссара Мэгре в 20 лет, и все 60 лет творчества его герой не прибавил в возрасте ни года.

Каледин находил единомышленников. По его просьбе в колонию приехал его друг, известный артист Валерий Золотухин, играл на гитаре и пел песни, чем заразил колонистов. Помогли спонсоры - передали в тюрьму десяток гитар, теперь есть чем занять свободное время. Нашлась женщина-художница, которая кроме навыков рисования, смогла подарить человеческое тепло обделенным материнской лаской пацанятам. Кстати, к женщинам колонисты относятся с гораздо большим доверием. Самым лучшим воспитанникам был сделан подарок - поездка в Москву на спектакль "Норд-ост". Правда, с выходной одеждой в тюрьме оказалось туго - и тут кстати пришлась гуманитарная помощь от норвежцев и шведов.

- А вот русские не дарят: не протекает по их жилам благотворительность. Я клянчил у пяти своих товарищей-миллионеров хоть какую-то поддержку - все закончилось словами. Дело не только в отсутствии соответствующего закона - но и в менталитете тоже, - делится наблюдением Сергей Евгеньевич. - И еще интересно- не встретишь в колонии ни одного еврея, татарина, башкира, кавказца - только русские. Те какими угодно путями отмажут своих детей от заключения, а вот у русских такой семейно-родовой корпоративности не видно.

Хоть и старался писатель Каледин в своей новой тюремной жизни оставаться объективным, но не машины же - люди. Со временем он стал различить среди них прирожденных убийц, которых перевоспитывать не имеет смысла. Вся их жизненная романтика сосредоточена на бандитизме. Есть умственно отсталые, крайне подверженные внешней среде, ребята; реже встречаются случайно оступившиеся, залетевшие по глупости - а судят всех с одинаковой строгостью. И не надо бы им находиться в одном месте - но не полномочно начальство делить осужденных на категории. Хотя Можайской колонии повезло - полковник Шатохин оказался из понимающих. Он видит, что прежняя система наказания, в частности, несовершеннолетних, себя изжила. В большинстве случаев достаточно поместить подростка на несколько недель в СИЗО (испугаться успеет, а духовно испортиться еще нет) - и урок на всю жизнь получен. У нас же малолетние преступники после 18 лет перекочевывают во взрослые исправительные учреждения, где и проходят академию криминального мира. Что удивляться - из 40 тысяч обитателей 66 детских колоний в четырех случаях из десяти дело кончается рецидивом...

У нас нет института реабилитации несовершеннолетних преступников - за воротами тюрьмы малообразованных и малокультурных "псят" никто не ждет. Им дают аттестат о среднем образовании и кое-какие трудовые навыки: пацаны в колонии клеят коробки, делают пожарные рукава, каски, причем это производство облагается налогом и очень смахивает на эксплуатацию детского

труда. Стоит только вздыхать, глядя на опыт зарубежной ювенильной системы, где подростка готовят к выходу на волю с первого дня заключения.

"Сейчас я понимаю, что это действительно существенное дело в моей жизни, - говорит Каледин. - Для писательства нужно знать 33 буквы и еще кое-что. Сейчас мое занятие сложное, малопродуктивное, но оно греет душу. Мне интересно, я самовыражаюсь. Станет скучно - уйду. К сожалению, нахожу мало понимания в своем кругу - считают мое дело блажью.Даже вполне интеллигентные люди высказываются по отношению к преступникам в том духе, что утопить их всех - и дело с концом".

От автора. Можно по-разному смотреть на поступок известного писателя. Поход в тюрьму можно расценить не только как позыв сердца, но и как поиск новых ощущений пресыщенного жизнью человека: настораживают его слова - что он будет заниматься этим, пока интересно. А что, мы уже не в ответе за тех, кого приручили? Плюс обстоятельства были благоприятны: порыв Сергея Каледина не нашел сопротивления в администрации колонии - а будь оно, неизвестно, насколько крепким оказалось бы стремление познать тюремную жизнь.

Он получает удовольствие и ждет признания своих трудов одновременно. Возможно, его последнее занятие станет поводом для написания новой книги. Думается, что сам факт обращения вполне успешного и благополучного человека к жизни отверженных обществом, убогих духом, знаменателен как один из сигналов формирования гражданского общества. Они не отворачиваются стыдливо от болячек - а лечат их. И какая разница, что движет человеком - интерес, чувство вины, сострадания или еще чего-то. Из таких личных инициатив, усилий каждого отдельно взятого человека и ответственности за судьбу других и вызревает здоровый социум. И дай бог, чтобы Калединых было больше.  

Людмила ПЕТРОВСКАЯ, Уфа ЭЛЕКТРОННАЯ ГАЗЕТА «БашвестЪ», (www.bashvest.bashinform.ru), 11.03.2003