Генри Резник, председатель Московской городской коллегии адвокатов

Самое вредное, что только может быть, - это нереализованная благая идея. Думаю, что первая часть реформы законодательства состоится, и я выступаю, безусловно, в поддержку всех принципиальных положений и нового УПК, и нового варианта закона об адвокатуре. Но вот произойдет ли реформирование нашей жизни? Ведь все реформы преследуют именно эту цель. Ждать реформирования жизни с устаревшим законодательством не приходится, но для претворения нормы в действительность, как говаривал профессор Николай Таганцев, нужно еще и "реальное бытие". Необходима совокупность условий.

Часть из них - например, материально-техническое обеспечение - может быть "спущена" сверху. С бедными судами никакой реформы не будет! Либеральные законы должны охраняться либерально настроенными людьми, а замотанный низкооплачиваемый чиновник, которого только назвали судьей, не будет либерален. Получится как всегда: "Законы святы, да применители - лихие супостаты". Власть должна об этом позаботиться. Кроме того, сама власть должна принять не на словах, а на деле идею правового государства. А правовое государство отличается от политического тем, что все, что не допускается законом, в принципе невозможно.

Государство же у нас пока политическое и живет по формуле: "То, что незаконно, в принципе нельзя, но если очень хочется, то можно".

Правосудие без оправданий

Концепция судебной реформы была принята Верховным Советом РСФСР еще в ноябре 1991 года. Ее готовил цвет нашей науки - либерально настроенные, демократичные ученые. Возглавлял группу прославленный адвокат Борис Золотухин, который в свое время защищал "врага народа" Александра Гинзбурга и был изгнан из Московской коллегии адвокатов.

Что же выяснилось после 1991 года? Никто не хочет реформироваться: ни суд, ни прокуратура, ни следствие, ни моя любимая адвокатура. Не помню, кто из великих сказал, что человек - это величайшая скотина в мире. И не потому, что он способен к озверению (хотя и это тоже случается), а потому что человек удивительно приспособляем. Привыкли!

Возникает вопрос: "Чем не устраивала та судебная система, которая была построена?" Еще не было в истории столь интенсивного и длительного насилия в сочетании с промыванием мозгов, как в нашей стране в советские годы.

У нас было создано уникальное правосудие - правосудие без оправданий. Суд изначально был направлен на осуждение, а не на то, чтобы рассудить стороны. Я ответственно заявляю, что начиная примерно с середины 1960 годов на двадцать лет оправдательные приговоры исчезли как явление.

Сейчас прогресс - 0,37% подсудимых оправдываются судом, то есть примерно 2000 человек по стране в год. Что же, у нас столь эффективное предварительное следствие? Оно вообще не ошибается? Например, в Великобритании 25% подсудимых оправдывают, в США - 30%. Я, конечно, понимаю, что наши "пинкертоны" работают лучше, но не до такой же степени!

Второй вопрос: "Каков статус судей?" Выдающийся наш юрист Сергей Пашин, работая в администрации президента, написал закон, где все нормы о защите судей и обеспечении их независимости соответствуют высоким западным стандартам. Но в законе говорится, что за поступок, порочащий честь и достоинство судьи, наносящий ущерб авторитету судейского сообщества, судья лишается своего статуса.

Сергей Пашин, став судьей, был лишен судейского статуса за то, что он, как посчитали, нарушил тайну совещательной комнаты. В Верховном суде (Пашин был моим подзащитным) удача была на нашей стороне, несмотря на заключение Московской квалификационной коллегии судей, которые просто "спали и видели", как от Сергея Анатольевича избавиться. Почему? Потому что он часто выносил оправдательные приговоры, причем так их мотивировал, что приговоры нельзя было отменить. Получилось - за что боролись, на то и напоролись.

Законодательная норма о судейском статусе в ее реальном бытии стала инструментом расправы с самыми принципиальными и честными судьями.

Но это не все. Юридическая независимость суда в сочетании с бедностью (колоссальным изобретением советской власти!) создали некую фигуру нищего чиновника с огромными полномочиями. В руках человека с маленькой зарплатой "турникет". Захочет - поставит, захочет - отвернет. Судьи-то сейчас, представляете, какими полномочиями обладают?! А тут еще подоспел статус независимости.

Мне рассказывают заслуживающие доверия источники (я сейчас практикую в судах общей юрисдикции), что в арбитражных судах коррумпированность практически абсолютная. Если оценивать ситуацию с коррупцией применительно к суду, то по совокупности отдельных актов (там взял взятку, там злоупотребил) она превратилась в стиль управления обществом. Вот что страшно! А возбудить дело в отношении судьи можно только с согласия квалификационной комиссии. Никакой оперативной работы против судьи проводить нельзя, задерживать его нельзя.

Получилась интересная ситуация - независимость судей аукнулась тем, что вместо сословия честных судей образовалась каста неприкасаемых, которая выведена из-под карающей десницы закона. И эта каста избавляется от лучших, принципиальных судей.

Сейчас в закон о статусе судей внесены изменения. Я их поддерживаю. Во-первых, введена промежуточная мера - предупреждение судьи, которому угрожает снятие статуса. Во-вторых, вывели "на свет" процедуру дачи согласия на возбуждение уголовного дела против судьи.

Безусловно, должны существовать гарантии независимости судей, ведь они входят в группу повышенного риска: существует повышенная вероятность всякого рода провокаций по отношению к судье. Но, если на судью набираются негативные материалы, это не должно быть абсолютной тайной!

Сейчас порядок рассмотрения "судейских дел" изменился. Коллегия из трех судей Верховного суда должна дать заключение, надо возбуждать дело против судьи или нет? Затем дело направляется в квалификационную комиссию (по-прежнему требуется ее согласие). Но шаг вперед сделан - коллегия из трех судей теперь должна мотивировать свое решение, которое становится достоянием гласности. Самое страшное - это тайна там, где ее быть не должно. Определенная открытость обеспечена также тем, что в составе квалификационной комиссии треть - это представители общественности.

Наконец, ожидается еще одно важное изменение. Замглавы администрации президента Дмитрий Козак озвучил, что судьи должны хорошо зарабатывать. К 2005 году хотят довести зарплату судей примерно до 0-1000 в месяц. Как это повлияет на коррупцию? Неужели перестанут брать? Нет, брать не перестанут (это мое мнение). Но станут брать меньше. Есть чудесная статья Эмиля Дюркгейма "Норма и патология", где выдающийся социолог писал, что всякое явление должно соответствовать норме. Нуля быть просто не может!

Я знаю, что даже уверенность в безнаказанности не устраняет некоторый внутренний дискомфорт, потому что жить по закону лучше. Спокойнее спится. Человек чувствует себя более уверенно, если понимает, что его нельзя скомпрометировать.

Но когда ставится выбор (а у нас постоянно такой выбор: закон или жизнь), конечно, выбирают жизнь. Как, например, можно бороться с браконьерством в Калмыкии, если за счет браконьерского улова люди там просто элементарно выживают? Как бороться с безработными или с людьми, зарабатывающими мало, если они не оплачивают квитанции по квартплате?..

Отслеживая конкретную ситуацию, нужно отвечать на вопрос: "Не стояло ли такого выбора: закон или жизнь?" Простое возмущение тем, что берут взятки, в то время как брать нехорошо, не слишком продуктивно.

Новый язык прокурора

Прокуратура - единственный орган, который не реформируется и за последнее десятилетие нарастил мускулы: благодаря искам прокуроров, многие законодательные акты регионов были приведены в соответствие с федеральным законодательством. Но мавр сделал свое дело, мавр должен стать меньше. Не умереть, но стать меньше.

Согласно общему надзору, сидя в своем кабинете, прокурор может сказать: "А не проверить ли нам начальника транспортного цеха?" Никаких жалоб нет, но у прокуратуры есть план!

Одна из функций прокуратуры - поддерживать государственное обвинение. У нас нередко, даже по тяжким обвинениям, прокурора в судах не было. А зачем? Суд же не выносил оправдательных приговоров. Судья все сделает сам, и фигура прокурора становилась излишней.

Наши прокуроры разучились обвинять. В "прениях сторон" вставал прокурор и зачитывал по бумажке обвинение. Поэтому не случайно, когда грянул суд присяжных, прокуратура оказалась в "лютом" состоянии.

Все предшественники Владимира Устинова на посту Генпрокурора, включая Степанкова, Казанника, Сухарева и Скуратова, выдвигали антиреформаторский аргумент, который очень трудно отбить: "Суд присяжных - это хорошо, да не ко времени. Средств нет, кадров нет. Потому надо погодить". Но Владимир Устинов оказался крепким орешком. Имея некоторую информацию, я могу вам сказать, что наш президент и окружающие его юристы понимают, что прокуратуру реформировать надо, и она будет реформирована в ближайшее время, потому что такое обязательство мы взяли перед Советом Европы, потому что прокуратура в виде правового монстра не укладывается в концепции разделения властей и правового государства.

Функция прокуратуры заключается в борьбе с преступностью: контроль над дознанием, над оперативниками и поддержание обвинения в суде. Сейчас у господ прокуроров колоссальная задача - надо учиться говорить по-русски, причем не птичьим юридическим языком. Старый суд - это один судья и две декоративные фигуры народных заседателей. А сейчас, поддерживая обвинение, придется сражаться реально. Потому что во всех регионах будет введен суд присяжных.

Какой суд справедливее

Я ставлю вопрос, который все расставит на свои места: "Какой суд справедливее - суд наших профессионалов, который оправдывает 0,37% обвиняемых, или суд присяжных, который выносит 15-18% оправдательных приговоров во всем мире?"

Как у нас боялись суда присяжных! Наше население... Оно же жестокое, правда? Чуть ли не все требуют смертной казни. Но что же тогда в суде присяжных они такие милосердные?

Человек - это не абстрактная личность, а личность среди обстоятельств. Спросите человека, сидящего перед телевизором, по которому показывают ужасы, как бороться с преступностью. Как? Четвертовать, расстрелять, повесить, ввести смертную казнь? И вот этот же человек садится в кресло присяжного заседателя. И перед ним ставят не абстрактный вопрос: "Как бороться с преступностью?", а совершенно конкретный: "Вот Иванов, которого посадили на скамью подсудимых, он виноват или нет?"

В тех областях, в которых люди компетентны, надо давать им реальное право решать. Подсудимый выбирает суд присяжных, чтобы предать себя суду таких же, как он. Оправдательный приговор суда присяжных никак не кассируется, он не может быть пересмотрен. Присяжных нельзя подкупить: 12 человек определяются по жребию, они собираются вместе на решение лишь одного конкретного дела.

Есть заезженное выражение Черчилля: "Демократия - наихудший способ правления, если не считать всех остальных". Ничего лучше суда присяжных человечество пока не придумало.

Искусство адвоката

Моя любимая адвокатура на протяжении десятилетия погрязла в распрях по поводу нового закона о нашей деятельности. Сейчас создан и принят закон, который дает адвокатам свободу. Хочешь кормиться своей профессией - пожалуйста, но, милый, никаких тебе гарантий. Чтобы получить статус, сдаешь экзамен независимой комиссии. В состав комиссии входят 7 адвокатов, два представителя государства (от управления юстиции), два представителя законодательной власти региона и два судьи - "арбитражник" и представитель суда общей юрисдикции. А дальше... Хочешь, открывай свой адвокатский кабинет (можешь даже в собственной квартире, как практиковали при батюшке-царе). Не боишься, что к тебе придет один клиент, второй клиент, а третий окажется бандюгой, - пожалуйста. Не хочешь так - тогда объединяйся с такими же, как ты, в адвокатское бюро. Есть еще корпоративный орган адвокатского самоуправления, без которого всякий адвокат - это ничто. Нормально! Так адвокатура живет во всем мире.

Вы думаете, что суд присяжных адвокаты принимают с восторгом? Не только прокуроры, но и адвокаты его не хотят! Понимаете, как хорошо было практиковать в суде, который не выносит оправдательные приговоры. Замечательно! Ведь изначально известно, что надо бороться только за то, чтобы дали три, а не пять лет. А сейчас уже случаются оправдательные приговоры. Но чтобы этого добиться, надо реально готовиться, продумывать тактику, психологию поведения. Больше и лучше работать надо! Кто ж этого хочет?!

Однажды меня пригласили участвовать в телепрограмме с выдающимся американским адвокатом, который поделился такой историей. Слушается дело в суде присяжных (кто-то убил свою жену, труп нашли и опознали), прокурор произносит громовую речь. Тут встает адвокат и говорит: "Прокурор представил вам доказательства. Но настолько ли они сильны, чтобы исключить сомнение? Да нет, конечно. Разумные сомнения, господа присяжные! По моей команде через 10 секунд в эту дверь войдет убитая". Все присяжные повернулись. "Вот видите, - говорит адвокат, - вы же посмотрели на дверь, значит, у вас нет полной уверенности". Но это пол-истории. Присяжные уходят на совещание. Совещаются недолго, полчаса. Вердикт единогласный: "Виновен". Адвокат в смятении подошел к старшине и говорит: "Как же так? Вы все, как один, повернулись, смотрели на дверь! Так в чем дело?" "Да, мы повернулись, посмотрели, но ваш подзащитный туда даже не взглянул". Вот, если бы тот адвокат провел предварительную работу со своим подзащитным... Понимаете теперь, как надо работать в суде присяжных!

Кто кого

Новый Уголовно-процессуальный кодекс - это, безусловно, шаг вперед. Потому что вместо розыскного процесса вводится процесс состязательный. Суд становится арбитром в правовом споре между сторонами. И вся история правосудия доказала, что состязательный процесс эффективнее.

Приоритет состязательного процесса - это не борьба с преступностью, а защита прав человека, который привлекается к уголовной ответственности.

Как не должно быть победы любой ценой, так не должно быть раскрытия преступления любыми средствами. Есть определенные ценности, жертвовать которыми в угоду раскрытию конкретного преступления нельзя. Поэтому нельзя проводить повальные обыски, а надо получать санкцию на все процессуальные действия, которые сопряжены с ограничением свободы. И не от прокуратуры, а от суда.

Раньше прокурор, который возбуждает дело, привлекает к уголовной ответственности, сам же решал вопрос - сидеть человеку до суда или не сидеть. Конечно, сидеть! Так для следователя удобнее.

У российского уголовного процесса сейчас две приоритетные задачи. Первая - ликвидировать или минимизировать пыточный характер нашего следствия. И вторая - разгрузить тюрьмы. Я говорю о следственных тюрьмах, в которых еще не осужденный человек сидит в ожидании приговора, хотя во многих случаях оснований для этого нет.

Скажите, пожалуйста, вы всерьез считаете, что тюрьма кого-то воспитывает? Тюрьма у нас может только карать.

После принятия нового УПК (хотя сведения у меня скудные) сажать стали меньше. Почему? Прокурор теперь должен идти в суд и доказывать, что человека надо посадить, а раньше вопрос решался в его собственном кабинете одним росчерком пера. Любая гласная состязательная процедура всегда эффективнее, чем кабинетная.

Я против смертной казни, а вы?

Смертная казнь должна преследовать рациональную цель. От этого действа должна быть польза обществу. Разговоры о том, что смертная казнь устрашает, по-моему, надо оставить. Возможность применения смертной казни не может остановить ни изуверов, ни камикадзе. Столетние наблюдения показывают, что смертная казнь не способствует снижению уровня преступности.

Вводя смертную казнь, мы обрекаем определенное число невиновных, если судебной системой была допущена ошибка. Правосудие осуществляется людьми, а человеку свойственно ошибаться.

Есть единственное обоснование смертной казни - это удовлетворение господствующего в обществе правосознания. Мир, включая даже Европу, покоится на чувстве справедливости, на том, что есть преступления, за совершение которых человек не должен жить. Не должен, и все! И любая мера наказания не будет нести воздаяния, не будет справедлива. Это единственное обоснование применения смертной казни.

Но, как говорил товарищ Робеспьер (еще до периода диктатуры), "государство не должно становиться юридическим убийцей". Государство не должно действовать так, как действовало бы частное лицо. Государство не должно подвергать сомнению святость человеческой жизни, ее безусловную ценность.

Немодный нынче Маркс внедрял понятие "нравственный законодатель", который идет наперекор общественному мнению и большинству населения. Когда в Англии отменяли смертную казнь, примерно 80% было за ее применение, а сейчас - 55%. Таковы аргументы. Подумайте...  

Илья БАТРАКОВ, Нижний Новгород. "Деловая неделя", № 5, май 2003 г. Благодарим РОО "Открытая Россия" за содействие.