Если несколько человек консолидидируют свои усилия, они многого могут добиться. Небольшой группы единомышленников достаточно, чтобы начать самое рискованное предприятие.

Благодаря московскому Клубу региональной журналистики "Из первых уст" (директор Ирина Ясина) корреспондент V стал участником встречи с президентом Института национального проекта "Общественный договор" Александром АУЗАНОМ, одним из создателей российской Конфедерации потребителей. Интересные и любопытные фрагменты его выступления мы предлагаем вашему вниманию.

Александр АУЗАН:

"В нашей стране происходит много вещей, которые мало кто видит. И я понимаю почему. Карл Густав Юнг говорил о существовании такого явления, как систематическая слепота. То, что в нашу схему представлений не укладывается, мы не видим, не замечаем. А схема в чем? Либо государство что-то должно сделать, либо рынок это сделает сам. Где государство недоделает, рынок доделает, и наоборот, рынок не сделает, государство подкорректирует. У меня вопрос: а детей кто будет делать - государство или мы с вами?

Так вот, в жизни есть довольно много вещей, которые надо делать самим. Для того чтобы это не было простым утверждением, я расскажу четыре случая, хотя могло быть сорок четыре, могли быть совсем другие случаи, но я остановился на этих, чтобы вы увидели, в чем же проблема и почему иногда все-таки получается что-то делать самим, кроме собственных детей".

А Владимир Васильевич идет?..

История первая. Начало 90-х годов. Только что прошли шоковые реформы. Вам никогда не казалось странным, что, несмотря на то что шоковыми реформами конца 91-го-начала 92-го года все были ограблены, а вот МММ в 93-м деньги брало у кого-то, причем у населения? И ни у кого не возникало вопроса, откуда у населения еще деньги остались, откуда они взялись? На самом деле в стране произошла скрытая революция в доходах. И розничный товарооборот рос, несмотря на падение объемов производства. И со своими маленькими деньгами люди оказались в трудном положении. Что с ними делать? Кругом инфляция. Слева - Сбербанк, который дает процент ниже инфляции. Справа - пирамиды вроде МММ. А есть ведь насущные проблемы: подремонтировать квартиру, велосипед детям купить, переквалифицироваться, бухгалтерское образование получить. Кредит нужен. Кто дает кредит? А никто не дает.

Один из выпускников экономического факультета МГУ, будучи еще аспирантом, поехал на стажировку в США и попал на работу в штаб-квартиру Всемирного совета кредитных союзов (город Мэдисон, штат Висконсин). И стал оттуда в Россию отправлять постоянные сообщения: ребята, я знаю, что надо делать. Нужно организовывать кредитные союзы. Союзы простых граждан, которые либо вместе работают, либо вместе живут, вместе хранят сбережения, вместе выдают кредиты. То, что называлось в России кассой взаимопомощи. Эту идею здесь восприняли. И первый успешный кредитный союз создали. Но не в Москве. Честно скажу: в Москве он умер. Организовали в Суздале. Он там до сих пор существует. Сделали просто. Был там очень уважаемый человек в городе, Владимир Васильевич Молчанов (к сожалению, ныне покойный). На первом собрании, когда очень долго людям рассказывали и убеждали, кто-то спросил: а Владимир Васильевич идет в союз? Он сказал: да, иду, и если окажете доверие, могу быть председателем этого кредитного союза. Вопросов больше не было. Через год, когда я увидел и пришел в ужас, что там почти не ведется финансовая документация, мне сказали, а что такого: ведь если человек не отдаст долг, ему лучше на улицу не выходить, город маленький, все друг друга знают, каждый будет спрашивать, когда деньги отдашь. Так вот и получается, что три-четыре разных человека, объединившись, запустили институт, который ранее страна не знала. Сейчас кредитных союзов по стране тысячи. Причем в середине 90-х годов партии очень этим делом заинтересовались. Они добились двух президентских вето на закон о кредитных союзах. Вето преодолевалось дважды Советом Федерации Госдумы. Вот такие последствия простой оригинальной идеи. Закон "О кредитно-потребительских кооперативах граждан" вступил в силу в августе 2001 года.

Может ли Давид победить Голиафа?

История номер два. В 95-м году правительство Москвы приняло постановление об эвакуаторах и блокираторах. В результате этого постановления получилась довольно трагическая история. Идея-то, по сути, благородная - проезжать по городу можно было свободно. А вот ее реализация... В результате ГАИ вообще оставалось ни при чем. Зато две частные фирмы оказывали удивительную услугу: принудительную эвакуацию автомобиля. Автомобиль куда-то увозится, человек возвращается, не знает, где искать свой транспорт. Смысл понятен: пока автомобиль стоит на штрафной площадке, деньги капают. В итоге пенсионер на третий день находит свой автомобиль, а у него нет денег заплатить за принудительную стоянку. Теряли ведь автомобили именно пенсионеры. В 95-96-м году день на штрафной площадке вместе с эвакуацией стоил около 1 млн. рублей. При курсе пять тысяч рублей за доллар. То есть 200 долларов. Это много. Система работала великолепно, пополняя какие-то неизвестные фонды.

С чего началось ее крушение? Был незаконно эвакуирован автомобиль журналиста Комаровского. Тогда он возглавлял пресс-службу Конфедерации потребителей. Для него это история стала достаточно трагической. Но он вписал себя золотыми буквами в историю защиты прав потребителей. В первый раз он достал машину со штрафной стоянки. На следующий день уже с законного места стоянки опять был эвакуирован его автомобиль. Терпение лопнуло. Комаровский поставил цель обрушить это грабительское постановление. Два года продолжались газетные кампании, суды, дело дошло до обращения в Европейскую комиссию по правам человека... В итоге мэр всех времен и народов проигрывает дело. Не только в Верховном суде, но и в Госдуме.

В 2002 году журнал "Деньги", публикуя список самых успешных лоббистских компаний 90-х годов, номером первым поставил вот эту компанию и написал, что она стоила 1 миллион долларов. На самом деле это все нисколько не стоило. Конечно, если бы мы платили деньги газетам за публикации, если бы адвокаты брали столько, сколько привыкли и любят брать в час, даже проигрывая дела, то, наверное, в редакции журнала посчитали правильно. В реальности это были усилия трех человек, понимание и поддержка газетчиков, потому что дело-то правое и для людей интересное. Может ли Давид победить Голиафа? Даже если Давид проигрывает Голиафу, такие сражения наблюдать интереснее, чем сражения группировок в Кремле - эти шахматы уже невозможно рассчитать, они не представляют интереса даже для аналитиков.

Чем же закончилось дело с машиной? Суд признал, что машину нужно вернуть. Потом Комаровскому звонили из правительства Москвы и думы, спрашивали, почему сразу не позвонил, машину бы доставили, вернули. Комаровский объяснял: мне не нужно, чтобы машину доставили, мне нужно, чтобы постановление отменили, извинились и выплатили компенсацию. Машина простояла на штрафной площадке 3 года, за это время пришла в негодность. На предложение забрать машину Комаровский ответил отказом и потребовал компенсацию. В итоге машина так и стоит на штрафной стоянке. Несмотря на материальную потерю, заслуга этого человека велика: он возмутился и запустил огромный механизм.

Сколько стоит детский дом?

История третья. Год тому назад министр труда и социального развития России Александр Петрович ПОЧИНОК неожиданно позвонил мне и сказал: я больше не могу финансировать казнокрадство. Я ответил: Александр Петрович, тогда вы можете уходить в отставку. Но это было действительно искреннее возмущение. Вы знаете, сколько федеральный бюджет тратит на одного детдомовского ребенка в месяц? От 6 до 9 тысяч рублей в месяц. Речь идет о домах, где существует такое понятие как "экономия на масштабе". То есть все вместе готовят, закупают на оптовых рынках со скидкой, имеют льготы на электроэнергию и так далее. Эти деньги превосходят средства, которые в средней российской семье тратятся на одного ребенка. Поэтому когда мы видим катастрофическое положение в большинстве детдомов, то можем себе представить размеры казнокрадства. В чем же трудность решения проблемы? Конечно же и руководство этой системы и инспекция по опеке получают на этом деле немалые доходы. Давайте федеральный бюджет будет платить эти же деньги семье, которая возьмет беспризорного ребенка. Рассуждение в духе: если не устраивает государство, попробуем пойти рыночным способом. Но ведь у рыночного способа есть свои негативные моменты. Если в семье на своего ребенка тратят 50 долларов, а за чужого предлагают почти 300, то есть прямой материальный мотив. И связан он совсем не с тем, что ребенка жалко. Это способ получить доход в свою семью, на своего ребенка. И это довольно опасно. Зарубежная практика показывает, что прямой переход к патронажной семье таит в себе такие угрозы. Может получиться довольно кровавый эксперимент. Как было найдено решение? Есть такой замечательный город Пермь. Вот если Москва - политическая столица России, Петербург - культурная столица России, то Пермь - столица гражданского общества. Такого уровня и спектра гражданской активности нет ни в одном городе. В Перми за решение проблемы взялась гражданская палата, которая объединяет самые разные организации: от правозащитных до тех, которые занимаются детьми, в том числе центр, защищающий права медицинских работников, и многие другие. Решили, что будут работать один экономист, один социальный работник, педагоги. И они создали модель. В Перми пошел эксперимент. Причем даже Министерство труда и социальной политики признало, что данная структура - решение проблемы. Началось преобразование государственных детских домов в семейные детские дома с возможностью патронажной семьи.

Как одна афера привела к законодательному перевороту

Последний, четвертый случай. Речь пойдет о законе об основах технического регулирования, который подписан президентом 31 декабря 2002 года и вступит в силу с 1 июля 2003 года. В прессе его называют "стандартной" революцией (о стандартах). Он появился потому, что некая афера переполнила чашу терпения. История началась 17 мая 1997 года. Именно в этот день Правительство Российской Федерации приняло постановление № 601. Смысл постановления в следующем. Непонятно, какого качества у нас продукты и товары на рынке, поэтому надо бы повысить надежность системы сертификации. А как? Нужно обратиться к передовой технической мысли. Есть такое "великое достижение"! Голограмма! Стоит поставить голограмму, и потребитель будет знать, что товар безопасен, а инспектор с помощью специального оборудования будет считывать информацию соответствует - не соответствует, и все станет замечательно. Вот такой закон был принят. Что же в нем плохого? А то, что сертификат выдается неизвестно как. У нас в Конфедерации потребителей была любимая поговорка: если у товара нет сертификата, это плохо, если есть, то это ровным счетом ни о чем не говорит. Он может быть выдан без испытаний, он может быть просто куплен... В итоге 80 процентов сертификатов на рынке поддельные. Если эти сертификаты ничего из себя не представляют, то вы можете на него поставить хоть пять голограмм, хоть десять, но от этого товар не станет лучше. Но зато станет дороже. Квадратный сантиметр голограммы стоит 0,6 цента. Это мировая расценка. У нас почему-то квадратным сантиметр голограммы стоил 20 центов. При этом выяснилось, что эти голограммы в России даже делать нельзя, ее производили почему-то в штате Флорида, причем производила какая-то американская фирма, которая, как потом оказалось, находилась под уголовном расследованием в Европе, потому что попутно еще изготовляла поддельную шенгенскую визу. И это все именем Правительства Российской Федерации. Рынок был запланирован на миллиард долларов в год. Связки очень мощные. Скажем, председатель Госдумы непрерывно писал премьеру, выступал в прессе, какая замечательная система, как нужно ее вводить. Ключевую фирму, обслуживающую данную систему, почему-то возглавлял помощник спикера. Словом, предпринимателей и потребителей решили обложить налогом, потому как это же налог, но налог в частный карман. В двух чтениях приняли закон о маркировании. Мы организовали серию публикаций, после чего парламент все-таки провалил в третьем чтении закон. Это было в мае 2000 года. Мне кажется очень важным то, что сделали в данном случае компании, торгующие аудио-видео продукцией. Мы им предложили: давайте там, где стоит эта голограмма, вы поставите свою антиголофамму, где написано: тот, кто видит эту голограмму, должен знать, что она ровно ничего не означает, кроме того, что кто-то положил деньги в свой карман. И вот эту штуку они лепили на коробки рядом с государственной голограммой. На Триумфальной площади мы подняли аэростат с плакатом "На свете много есть такого, друг Горацио, что можно регистрировать за деньги". Обиделся Герман Греф, сказал, что это вы напротив моего кабинета плакат повесили. Андрей Разбаш сделал замечательный мультфильм, который крутили по российскому государственному каналу. Мультик касался проверок и заканчивался так: сын предлагает папе сыграть в игру. Я государство, говорит сын, а ты, папа, - юрлицо. Нет уж, заплакал испуганный папа, лучше, как раньше, сыграем в гестапо. Вот когда этот мультик стали гонять по РТР, я понял, что борьбу за умы мы выиграли. В ноябре 2001 года Конституционный суд после 50-дневного раздумья (это очень долго) отменил постановление.

Знаете, что в этой истории радует больше всего? Активность предпринимателей. Они ведь панически боятся контролирующих органов! У нас законодательство по бизнесу устроено так, что всегда можно что-нибудь неправильное найти. А предприниматели сами сказали: да, мы будем приклеивать значки антиголограммы, будем вывешивать ваши плакаты против 601 постановления. Когда у бизнеса, у малого и среднего, которые в большей степени не защищены, просыпается готовность стоять на своем, это дорого стоит. Это, на мой взгляд, один из поворотных моментов истории общества и государства российского. И я сейчас не удивляюсь, что малый и средний бизнес выступают против произвола спецслужб. Специальные службы российского государства наносят значительный ущерб своей деятельностью хозяйствованию страны (закрепление "крыш" за кормовыми территориями). Я озвучивал эту позицию на встрече с Президентом Путиным в декабре 2002 года. Тот факт, что бизнес открыто поднимает голос уже не просто против торгового инспектора, а против самого святого в государстве - спецслужб, сегодня уже не удивляет.

Давайте сами рожать наших "детей"

Несколько выводов из рассказанного. Во-первых, есть такая старая поговорка, что любое дело проходит три стадии: 1 .Что за чушь? 2. Что-то в этом есть... 3. Кто же этого не знает... Многие вещи, естественные для нас сегодня, начинались с фазы "что за чушь". Поэтому не пугайтесь оригинальных идей и дерзких замыслов. Взвешивать надо, но, по большому счету, любой институт как система правил, любой разумный закон начинался с фазы "что за чушь". Во-вторых, несколько человек - это очень большая сила. Загляните в любую огромную организацию, и выяснится, что реальным двигателем дела является несколько человек. Концентрация нескольких человек, которые намерены сделать дело, - этого достаточно, чтобы начать рискованное мероприятие. В-третьих, нужна концентрация разных сил. Ни одно из рассказанных дел не было бы доведено до успешного конца, если бы им занимались только юристы, или только ученые или только журналисты. И последнее: многие вещи надо делать самим. У нас очень много иллюзий насчет того, что может быть сделано без нас. Возможно, главное наше заблуждение 90-х годов в том, что мы говорили: пусть государство делает справедливую систему правил игры, и тогда мы будем жить честно. И мы просим, чтобы нам родили нашего ребенка. То, что для нас важно, мы должны делать сами.

ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ В ПРОЕКТЕ ЗАКОНА "О ЗАЩИТЕ ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ".

В законе нет расширения прав организаций по защите прав потребителей. Но есть расширение их роли. На чем была построена вся наша система защиты безопасности товара и услуги в 90-е годы? На контрольной бумажке и угрозе штрафа (взятки). На чем должна строиться система? (А она уже перестраивается поправками в закон о защите прав потребителей, законом о техническом регулировании, законом о саморегулировании...) На угрозе отзыва товара с рынка. Почему американская компания сама сообщает, что она выпустила некачественный товар на рынок? Потому что чем (обнаружится), тем больше будет ущерб, прямой и косвенный. Тем более если поймали уже в розничной торговле, то отзывать у потребителя товар очень дорого. Это и падение брэнда, и падение капитализации. Мы все время говорили: не надо никакого расширения прав организаций защиты потребителей, просто дайте возможность включать механизм отзыва товара с рынка.

Что касается Закона "О защите прав потребителей", то сейчас возникли довольно тяжелые разногласия в треугольнике Министерство экономического развития и торговли, Министерство по антимонопольной политике и Конфедерация потребителей. В результате чего проект закона стал на месте. Самое смешное, что корень этих разногласий в том, что ни тому ни другому министерству этот закон не нужен.  

Регина КРАШЕНИННИКОВА, Магнитогорск. "Новая версия", 3 13. 7.04.2003 г.