Кабинет министров рассматривал на днях злободневнейший вопрос — пускать "мальчиков-гастарбайтеров" в Россию или не пускать? Их депортируют "в дверь" — они въезжают "в окно". Как управлять этим процессом и к какой тенденции склониться — оставить все как есть, усилив контроль, или установить если и не "железный" занавес, то, во всяком случае, высокий "добрососедский плетень" — из-за которого все видно и слышно? Кто, может, и перемахнет, отважный, а все какой-то фильтр для соблюдения интересов страны. Но в чем, конкретно, если говорить о миграции, они состоят? И как касаются каждого из нас?

Приблизительно три с половиной миллиона незаконных временных (временных ли?) поселенцев живут сегодня в России и: не платят ожидаемых налогов в казну; являются головной болью правоохранительных органов; претендуют на ресурсы жилого фонда, здравоохранения и всех сфер обслуживания, вызывая в местах скученного обитания, как, например, в крупных российских городах (прежде всего, в Москве) безотчетное раздражение местного населения и т.д. Хотя есть и положительные стороны неукротимого процесса миграции извне — подмога стране в виде мощного отряда рабочей силы, "заколачивание дыр" в малопрестижных профессиях неквалифицированного труда, заселение необжитых территорий, которые нужно осваивать крупному бизнесу, к сожалению, не успевшему создать на них инфраструктуру для нормальной жизни новых поселенцев…

Егор Тимурович Гайдар, который возглавляет ныне Институт экономики переходного периода, всерьез взялся изучить проблему, чтобы рекомендовать действующему правительству, как, собственно, лучше поступить, чтобы всем было хорошо — стране, "аборигенам", пришлым, экономике и "дружбе народов". И на Форуме региональной журналистики, который проходил в Москве под патронажем "Фонда "Открытая Россия", изложил перед делегатами СМИ, среди которых был и наш корреспондент, свое видение демографических и миграционных проблем, стоящих перед Россией.

Нас мало и мы пьем

— Жалобы лидеров коммунистов на сокращающееся в результате "антинародных реформ" население России приобрели вполне ритуальный характер. Выступление Геннадия Андреевича Зюганова не обходится без рассуждений о том, как вымирает российское население. Проблема носит реальный характер. Только надо понимать ее истоки. То, что происходит сегодня в России, довольно тесно связано с процессом, который называется "демографический переход". А он зависит от двух факторов.

Первое, это то, что мы очень рано увлекли женщин в работу вне домашнего хозяйства. И они стали значительно меньше рожать. Второе, у нас укоренились характерные для ранней индустриальной эпохи традиции потребления алкоголя и перестала расти продолжительность жизни. Что это определяет? Это задает нам долгосрочную тенденцию сокращения численности российского населения.

Численность населения трудоспособного возраста в России к 2020 году на сегодня жестко определена. Разумный набор гипотез дает нам цифры снижения численности населения в России на протяжении следующих 50-ти лет от 30 миллионов до 50-60 миллионов (при нулевом сальдо миграции). И это крайне сложно изменить. На самом деле, меры демографической политики крайне мало влияют на воспроизводство населения. Можно заставить женщину рожать не в 29, а в 24 года — набором стимулов. Но очень трудно заставить ее рожать не двух детей, как она хочет, а четырех. Это еще никому не удавалось.

К тому же, эта траектория, сокращающая численность населения России, не уникальна, она похожа на траекторию, которая "задана" для Японии, Швейцарии и других развитых стран. Но плохо то, что все эти процессы происходит у нас — в стране с очень низкой плотностью населения , которая окружена государствами, гораздо более плотно населенными, чем мы. И в этой связи вероятность того, что мы в той, или иной форме будем получать подток иммигрантов в Россию, — высока. Иммиграция является просто данностью. Она — будет и все!

И никому еще не удавалось в нетоталитарном государстве в такой ситуации удержать контроль над границей. Если Америка, которая вкладывает в это колоссальные деньги, получает в год полмиллиона нелегальных иммигрантов, то трудно себе представить, что у нас пограничный контроль будет устроен намного более эффективно.

Собственно, и сейчас в России довольно много нелегальных трудовых иммигрантов. Официальная цифра числа трудовых иммигрантов в России составляет 400 тысяч человек. Те оценки, которые дают представители различных ведомств российского правительства, колеблются от 1.5 миллионов до 10 миллионов человек. Наиболее авторитетные оценки дают цифры, близкие к диапазону 4-5 миллионов человек.

На самом деле то, с чем сталкивается сегодня Россия — это элемент глобальной проблемы постиндустриальных обществ. Мы не единственные, у кого падает численность населения. Те же проблемы и в Европе. Более того, дело даже не в сокращении населения. Есть и другие моменты, которые влияют на ситуацию с миграцией. Основной из них, пожалуй, — это вопрос о

долгосрочной устойчивости пенсионной системы.

Взрывоопасный" пенсионный вопрос

— Прежние пенсионные системы создавались в условиях молодого общества, где пожилых людей было очень мало и было очень много работающих на одного пенсионера. Да и пенсионеры имели обыкновение работать. Это была в некотором смысле страховка на случай дожития до нетрудоспособности, которую можно было позволить финансировать за счет очень небольших начислений на заработную плату. Скажем, когда в США создавалась система пенсионного страхования, первый налог на содержание этой системы составлял 2% от заработной платы. Это было достаточно, чтобы финансировать пенсионную систему. Но за последние десятилетия ситуация радикально меняется как и доля пожилого населения и соотношение пожилого населения к числу работающих.

И тут выясняется, что мы либо должны резко повышать пенсионный возраст, резко снижать соотношение пенсии и зарплаты, либо резко наращивать налоги на заработную плату для финансирования пенсионной системы. Повышение пенсионного возраста безумно "взрывоопасно" в любой демократии, особенно в условиях стареющего населения. Снижение реального уровня жизни пенсионеров по отношению к реальному уровню жизни работающих - тоже. А налоги безгранично повышать не удается: люди просто перестают их платить, растет теневая экономика.

То есть, 70 лет назад, не думая, как будем разбираться с ситуацией, когда радикально увеличится доля пожилого населения, мы создали систему, которая не может от себя отказаться, но и не может себя содержать. И это самая серьезная на последующие 50 лет проблема. (Во всех развитых странах, не только в России).

"Черные" и "белые"

Конечно, чем больше доля трудовой иммиграции, тем более устойчива пенсионная система. В среднем, трудовой иммигрант приносит в бюджетную систему США больше, например, чем он из нее забирает, — примерно на 80 тысяч долларов. В Британии средний иммигрант приносит на 10% больше, чем он из нее берет. К тому же, иммигрируют, как правило, молодые работающие люди, они рожают довольно много детей, и у них еще сохраняются нормы и стандарты демографического поведения страны происхождения. Вот почему в Австралии, Канаде или Штатах проблема устойчивости пенсионной системы неизмеримо менее острая, по всем оценкам, чем в странах, не являющихся традиционно иммигрантскими.

Но с экономическим развитием, ростом уровня жизни меняются представления Людей. Немец или француз может быть безработным и даже получать пособие по безработице, но даже органы занятости не предложат ему поработать разнорабочим.

Если вы посмотрите на ситуацию в Москве, посмотрите, кто в столице водит автобусы, троллейбусы, работает на стройках, то реальности массовой нелегальной трудовой иммиграции сразу раскроются! Есть масса работ, на которые горожанина-россиянина вы никогда не сумеете направить. С течением времени, количество городов с такими проблемами в России будет расти. Идет поток нелегальной иммиграции. Иммигрантам, почти рабам, не предоставляется никаких прав. На них устраиваются облавы. Силовые структуры вымогают из них деньги. И, защищаясь, эти люди вынуждены полагаться на механизм этнической солидарности. А это значит, что иммиграция оказывается теснейшим образом связанной с нелегальной деятельностью, с преступностью. А это значит, что ультраправые политики имеют возможность этим спекулировать, накачивая антииммигрантские настроения.

Так пускать иммигрантов или не пускать?

— Иммигранты нужны для того, чтобы заполнять неквалифицированные рабочие места. Иммигранты финансово эффективны. Чем больше иммигрантов, — тем больше устойчивость пенсионной системы... Зачем с ними бороться? Здесь накладываются друг на друга две логики: экономическая и политическая. Экономическая логика: когда у вас есть огромный спрос на рабочую силу, вы никакими репрессиями не остановите этот поток. Усиливается контроль на границе, — люди приезжают, как туристы или пользуются каналами "беженцев". Максимум, что можно сделать - не разрешить им работать. Но они все равно останутся и будут работать нелегально. И политическая логика. Она заставляет загонять иммиграцию в нелегальное русло.

Но мы забываем, что имеем одно фундаментальное преимущество. Мы окружены странами, которые беднее нас, в которых живут миллионы русских и десятки миллионов русскоязычных людей, знающих русский язык, выращены в русской культуре, способны адаптироваться к реалиям российского общества. Вот пример. У нас есть дивизия, которая многие годы укомплектована полностью на контрактной основе. Кстати говоря, на нищенские деньги, которые абсолютно недостаточны, чтобы рекрутировать контрактников в России. Служба в 201-й дивизии — высокая честь в Таджикистане. Там стоит очередь желающих! Да, та зарплата, которую платят там, абсолютно неадекватна российским нормам, но она завораживающе велика по стандартам Таджикистана. Но когда был телемост президента, прапорщик-таджик из 201-й дивизии, герой России, жаловался, что несколько раз подавал заявление на российское гражданство, и никак не мог его получить.

На восточных территориях страны уже сейчас остро стоит вопрос о росте доли китайцев в составе населения Сибири. А что будет через 50 лет. Если мы ничего не будем делать, то эта доля будет очень велика. Если мы будем проводить активную политику привлечения в Сибирь выходцев из СН, в первую очередь, и во вторую, из стран, которые не имеют с нами общей границы, например, Вьетнама — ситуацию, думаю, можно будет скорректировать. Между прочим, во Вьетнаме очень распространено знание русского языка. Очень подходяще использовать труд вьетнамцев, если не загонять их в нелегалы. А то, что через 2-3 десятилетия китайцы будут третьим этносом в России, во многом неизбежно. То, в какой степени эта проблема будет серьезной, зависит от того, когда мы перестанем делать глупости и займемся регулированием иммиграционных процессов. У нас огромный потенциал управляемой иммиграции. Она нам очень нужна! Вместо этого, мы ужесточаем законы о гражданстве, о пребывании иностранцев в России....

На протяжении следующих десятилетий вопросы, связанные с демографической и иммиграционной политикой будут по масштабу иметь значение, сходное с рынком, который мы "проходили" с большими издержками. Очень бы хотелось, чтобы в следующий раз нам не пришлось платить столь высокую цену за политическую безграмотность.  

Ираида ФЕДОРОВА, Новосибирск. Областная газета "Молодость Сибири", № 24 18.06.2003 г.