Этот человек без привычного жирного контура своей бороды был замечен нами не сразу. Он прохаживался в толпе региональных журналистов на заседании клуба "Из первых уст", пока, наконец его не опознали и не предложили присесть и побеседовать. Впрочем, беседа вышла не такой смешной, как ожидалось. По сатирической шкале Шендеровича: от Джерома до Свифта - разговор можно причислить именно к последней категории, к той категории сатиры, от которой рот растягивается и кривится, а задорной улыбки не получается.

- Виктор Анатольевич, как вам живется без телевизора, одетого на голову? То, что вы не идете на другие каналы - ваш осознанный выбор?

- Это не мой выбор. Как принято говорить, "имеется мнение". С каким бы высоким начальством я не разговаривал, все всё равно показывают куда-то наверх. Имеется мнение, что моего лица не надо. Причем, мне это было просто сказано. Сначала говорили, что не надо сатирических проектов, публицистических. Другое - пожалуйста. Потом выяснилось, что вообще не надо. Есть некоторое количество телевизионных проектов, которые я предлагаю, с которыми я работаю, но там будут существовать только мои мозги, но не мое лицо. В отдельных случаях мне было сказано, что моей фамилии тоже нельзя. На отдельных, особо демократических каналах я буду подписываться каким-то псевдонимом. Это вдохновляет. В том, что касается отсутствия лица, то для меня нет ничего страшного. Я совершенно спокойно проживу без того, чтобы маячить в телевизоре. Мне так гораздо комфортнее, уютней.

- Имя Шендеровича очень тесно ассоциируется с программой "Куклы". Вам не жалко детище?

- Я уже сформулировал мнение по этому поводу. Если после развода сын живет в чужой семье и постепенно становится дебилом, то на это конечно больно смотреть. К куклам с 14 апреля 2001 года я отношения не имею.

- А почти уже забытые жесткие конфликты с властью из-за "Кукол"... Что вы о них сейчас думаете?

- Однажды я сказал Владимиру Владимировичу, при нашей первой и, надеюсь, последней встрече, что власть нам должна доплачивать за "Кукол". Мировой опыт заключается в том, что карикатуристы с Миттерана, с Тетчер с живых не слезали. То, что перенесла Тетчер за время своего премьерминистерства, это не снилось Борису Николаевичу никогда. Ее просто ели с кашей. Все газеты. Как только она стала частным лицом, как только она перестала быть главой исполнительной власти, немедленно - уважение. Не дай бог, кто про нее!.. Потому, что она частное лицо. Ее критиковали, как функцию, как человека, которого избрали, стало быть, имеют право с нее требовать. То же самое, Миттеран, которого я видел в тамошних куклах. Он там был лягушкой. А потом - огромное уважение. А Чаушеску был гением Карпат, а потом расстреляли вместе с женой без суда и следствия. Я и сказал Владимиру Владимировичу, что тут существует обратная пропорция. Чем терпимей ты, чем больше позволено средствам массовой информации в отношении тебя у власти, тем гарантированней твоя жизнь после ухода от власти. Это и есть демократическое равновесие. Не знаю, по-моему, он не внял. К сожалению, для нас всех, не только для Владимира Владимировича. Но так устроена жизнь. Чем глубже будут вылизывать, тем больнее будет потом. А он человек молодой, и доживет.

- Как известно, плохие времена располагают к творчеству, особенно к сатирическому. Вы сейчас чувствуете творческий подъем?

- Сейчас я чувствую творческий спуск. Сатира - она по определению существует на преодолении. Чем чернее времена, тем лучше сатира, тем она мощнее. Если мы почитаем Свифта или Платонова - лучших сатириков, то мы в этом убедимся. Что касается меня, то мне сейчас надо прийти в себя, просто понять, как жить дальше. Восемь с половиной лет у меня было связано с еженедельной работой на телевидении. Это немножко деформировало психику. Я девять лет смотрел телевизор, по несколько информационных программ в день, читал три-четыре газеты. В связи с чем, немножко приболел. Просмотр телевизионной программы "Время" каждый день в течение девяти лет не может пойти на пользу психике. Я уже не говорю о "Вестях" Российского телевидения. То есть, перед вами инвалид. Месяц, как я принадлежу себе. Я начал работать в газете у Рафа Шакирова, буду работать на радиостанции "Свобода", на "Эхе Москвы". Надо работать так, чтобы их тоже не закрыли. У меня был дивный диалог год назад на заседании Тэффи. Ко мне подошел Константин Эрнст, который очень давно делал какие-то пасы в мою сторону. Он сказал, по-отечески меня обняв: "Витя, ну когда ты перестанешь работать на маленьких каналах, и начнешь работать на большом?" Я сказал: "Костя, большой канал, на котором я работаю, скоро становится маленьким". Больше предложений не поступало. Был еще один замечательный канал, где я получил предложение о работе. Предложение звучало так: "Сделайте нам что-нибудь, только чтобы у нас не отняли лицензию". Сейчас предложений уже нет.

- Вам, как человеку, знакомому с телевидением изнутри, знающему рейтинги, указания, которые даются сверху, хотелось задать такой вопрос. Мы знаем, что есть юмор и сатира, а есть "Смехопанорама" и "Аншлаг". Если целый день по телевизору идет "Лебединое озеро", мы знаем, что это значит. А если по телевизору целый день показывают массовиков-затейников?

- Есть такое химическое вещество. Называется "веселящий газ". Пустили веселящий газ, пусть страна веселится. Истекая кровью, она веселится. Для меня, это очень симптоматичная вещь. Покажите, над чем смеется общество, и можно ставить обществу диагноз. С моей точки зрения, диагноз довольно печальный. Надо как-то пытаться этому противостоять. Но это лишь производная. Петросян и Степаненко - они же не заброшены к нам из-за рубежа. Регина Дубовицкая - это не агент Массада. Мы сами вырастили это чувство юмора, сами его культивируем. Хорошо, что наше поколение видело Райкина, Утесова, Карцева. Новое поколение целиком, как на Чупа-Чупсе, вырастает на содержимом "Смехопанорамы".

- У этих юморисических передач действительно столь высокие рейтинги?

- Рейтинг действительно высокий. Тут без обмана. Но рейтинг - это вещь обоюдо острая. У Чупа-чупса очень высокий рейтинг. А у гречневой каши с молоком - практически никакого. Дети плюются, кричат и строят рожи, а мы пытаемся в них влить молочко, гречневую кашку. Мы стараемся, чтобы они не ели Чупа-чупсы килограммами. В том и есть смысл общественного телевидения, государственного телевидения - оно не должно зависеть от рейтинга напрямую. На Западе в этом смысле система отлажена. Хоть порнографический канал - заплатил деньги и смотри ночью. А есть общественное телевидение, которое не имеет права тупо ориентироваться на рейтинг. Если вместо "спокойной ночи, малыши", пустить порнушку, то рейтинг зашкалит, уверяю вас. Сбегутся все, и будут смотреть, причем не только дети.

- Уже близко к тому.

- Я давно не смотрел "спокойной ночи, малыши", но ориентируясь на фамилию ведущей, можно сделать и такой вывод вывод. Я меньше всего ханжа, но, как говорится в том анекдоте, либо снимите крестик, либо оденьте трусы. Нельзя давать вести "спокойной ночи, малыши" даме, которая давала такие интервью.

Мы вообще, парадоксальная страна. Я ехал сегодня из Торжка, и увидел предвыборный плакат Жириновского "Мы за бедных. Мы за русских". Я успеваю сообразить, что только евреи могут быть за русских, и только миллионеры могут быть за бедных. Точно так же Оксана Федорова может быть ведущей "Спокойной ночи, малыши". В этом есть определенная гармония.

- Как вам кажется, в какой исторической точке мы сейчас находимся? Может быть все еще не так омерзительно? Все же какая-то часть свободы слова осталась.

- Натан Эйдельман, историк, который к несчастью для нас умер в 90-м году. Это был один из немногих людей, которые чувствовали движение истории и умели видеть историю в сегодняшнем дне. В конце 80-х, когда была эйфория по поводу перестройки, он сказал, что в России свободы длятся 10-15 лет. Надо, просто без какого-то патриотического захлеба и раздирания рубашки на груди, понимать объективность этого. Свобода в России за тысячелетнюю историю исчислялась короткими периодами. Оттепели - годами, десятилетиями. А периоды общественного самосознания вообще днями. Последний раз мы были народом в августе 1991 года. Это был последний раз, когда мы были народом. Дальше нас начали пользовать. Мы - электорат, мы ставим галочку, и свободны. Как сказал мой замечательный друг, старый художник и демократ, Борис Жутовский, "кажется, настало время для стратегической пьянки. Надо собраться на несколько суток и понять, как будем жить в ближайшее десятилетие", сказал он. Я посмотрел программу "Время", несколько дней подряд. Симптомы на лицо. Двадцатиминутный сюжет о том, как правительство заботится о детях, в информационной программе, это симптоматика. Я молодею на 25 лет сразу. Все жду, когда уже "Решение съезда в жизнь!", "Интернациональная помощь". Мы все это знаем.

- Но что же нужно сделать-то, чтобы простой человек наконец поверил, что демократия - это хорошо?

- Человек должен понять, что ему демократия принесет конкретную пользу. До тех пор, это какие-то сказки для богатых. Какая-то демократия, какая-то свобода слова. Проблема в том, что это длинная шестереночная передача. Все происходит не сразу, но через какое-то время после прихода демократии появляется лучший выбор продуктов, лучшие машины, удобная жизнь даже для того, кто думает, что ему не нужна демократия. На большинство электората такие доводы не действуют. К сожалению. Но практика показывает, что там, где есть демократия, там больше сортов сыра и колбасы и у людей есть деньги на их приобретение. Даже примитивно говоря. А там, где демократии нет, то колбасы , почему-то, меньше. А где совсем нет демократии, там исчезают люди, а не то, что колбаса.

- Сейчас мы видим плотным слоем восстающую из забытья советскую эстетику. Многие эксперты увязывают это с началом политического реванша. Как вы думаете, люди действительно ударяются в тоску по "светлому прошлому", глядя старые фильмы и распевая старые гимны?

- Есть одна вещь, совершенно уникальное свойство человеческой памяти. Академик Павлов, он не только собачкам бок сверлил, он еще немножко людьми занимался. У человека правое полушарие мозга отвечает за чувственное восприятие жизни, а левое за логическое осмысление. Так вот, академик Павлов в 32-м году написал жутковатую фразу, о доминировании левого полушария над правым у русского человека. Он верит конструкциям больше, чем собственному ощущению. Поэтому, мы бесправно жили в голодной стране, а ощущение было, что у нас хорошая страна. Мы очень подвержены социальному гипнозу. 32-й год - год повальной гибели от голода в Украине. И при этом, уже во всю начинались "кубанские казаки", пропаганда счастливой жизни. Это происходило одновременно. Люди, смотревшие "Кубанских казаков", верили тому, что они видят на экране, а не тому, что осознают, выйдя в магазин. Большинству стариков привитое ощущение заменило личную память. Я был близко знаком с Александром Володиным, грандиозным драматургом. Его главным качеством, помимо совестливости, было то, что он реально помнил, что произошло. Его рассказы о первых днях войны меня совершенно поразили, потому, что это были рассказы человека, который помнит, как это было на самом деле, а не как это потом описывалось в художественной литературе. Он рассказывал, как они радовались, обнимались, бросали шапки и кричали ура 22 июня 1941 года, как они были счастливы. С 36-го года он был в армии. Тогда набирали всеновые призывы, но никого не отпускали. И тут война. А это значит, что через месяц мы в Берлине. Все ждали войны. Все понимали, что отпустят после войны. И вот она. Сейчас, быстро, малой кровью, на чужой территории и через месяц по домам! Поразительное воспоминание, потому, что это реальное воспоминание. А 99 человек из 100 начнут вспоминать этот день в драматических красках. Он уже будет окрашен позднейшим знанием. Что вспоминать! Вот свежий пример. 1993-й год. Расстрел парламента. Я десять лет уже слышу: "расстрел парламента". Я, который при этом жил, рядом ходил, все это видел. Уже давно никто не напоминает, что из этого парламента стреляли, убивали людей. В этом парламенте были склады оружия, боевики, находящиеся в розыске. Но уже десять лет: "расстрел парламента". Берется часть события, а остальное проседает. И в учебниках истории - уже "расстрел парламента". Это характерный пример, может быть, один из самых ярких в нашей новейшей истории. Очень важно фиксировать, что было, что видел, что знаешь. Не полениться - записать. Пригодится детям.   

Александр АМИРОВ, Ижевск. "МК в Ижевске", 30.07.2003 г.